Джентльмен удачи - Алексей Макеев

– На слабо нас берете? – усмехнулся Гуров. – Но по существу все правильно. Поэтому давайте сюда ваши предложения, посмотрим, приемлемы они или нет.

– Предложения простые, – объяснил Переверзев. – Мы уходим отсюда втроем и прямо сейчас. А второе условие – когда я вас выведу на наших ребят, вы в благодарность отпустите меня погостить к отцу. Потешить старика надо перед вечной разлукой. Ведь закатаете вы меня по совокупности лет на двенадцать точно...

– Ты за прокурора сейчас говоришь, что ли? – удивился Крячко. – С чего это мы тебя закатаем? Крови на тебе много?

– Хватает, – невозмутимо ответил Переверзев. – Да и прочего всякого... Видите ли, я ведь не пионер, всем ребятам пример. Есть и плохое, и хорошее. Хорошего, конечно, меньше. Потому на снисхождение не сильно надеюсь. У нас ведь карательная система судопроизводства, верно? В Штатах за сотрудничество меня, глядишь, вовсе из-под суда вывели бы...

– Не знаю, как в Штатах, а на теплых островах с вами не особенно, по-моему, церемонились! – в сердцах заметил Гуров. – Но не в этом суть. Вернемся к нашей сделке. Первое условие мы выполнить, наверное, сможем, а вот насчет второго... Если вы лыжи навострите, для нас это разжалованием пахнет. А смысл? Мы не благотворительная организация. Но у меня вопрос. Вы на свои перспективы смотрите так пессимистично, что невольно возникает мысль – а ваша команда не является ли организованной преступной группировкой? До сих пор мы не рассматривали ее в таком качестве... Откровенно говоря, мы видели в вас пострадавшую сторону.

– А тут диспозиция та же самая, – ответил Переверзев. – Сторона не бывает только пострадавшей, если эта сторона не полная дура. Ясное дело, нас задирали, мы огрызались. Может, и переборщили где.

– И где же вы особенно переборщили? – спросил Гуров.

Переверзев поднял голову, посмотрел ему прямо в глаза и объявил:

– Мы принимали участие в похищении человека.

Гуров кивнул и продолжил за Переверзева:

– И человека этого зовут Ольга Копалова, не так ли?

По лицу бывшего моряка пробежала легкая тень разочарования.

– Вас ничем не удивишь, – сказал он. – Ну да, Ольга Копалова, жена этой сволочи, Пашки Гузеева. Так уж сложились обстоятельства, никому из наших эта идея особенно не нравилась. Но решали не мы, вот и все, что я могу сказать. Не хочу рисовать из себя героя, но сегодня я психанул и отпустил эту Копалову. Правда, пришлось пострелять, а потом уносить ноги. Не знаю, удалось ли ей уйти – уж больно она дохлая...

– Ольга Копалова сейчас в безопасности, – сказал Гуров. – Значит, это вы устроили это побоище... – он испытующе посмотрел на Переверзева и спросил. – И трупы сожгли тоже вы?

– Сжег? – удивился Переверзев. – Было у меня время сжигать эти дурацкие трупы! Я еле ушел оттуда. Мне повезло, что у Мертвого заглох движок...

– У Мертвого?! – не удержался Крячко. – Мертвый здесь? О нем уже два года никто ничего не слышал! Ходили слухи, что он то ли умер, то ли свалил за кордон...

– Наверное, свалил, – согласился Переверзев. – Но из-за нас вернулся. Только, может быть, я расскажу все это по дороге? Потому что до своих я добраться не успел – успел только позвонить. Не знаю даже, послушались они меня или нет. Если не послушались и стали дожидаться Мертвого, тогда им конец.

– А что ты, собственно, им сказал? – поинтересовался Крячко. – И куда ты теперь нас зовешь – в ловушку?

– Вы мне дали честное слово, и я вам даю честное слово, – сказал Переверзев. – Никакой ловушки. У нас есть фургон, в котором мы, собственно, и кочуем. В гостиницах регистрироваться не надо, а от удобств мы давно отвыкли. Я позвонил ребятам и велел им срочно уезжать из Москвы.

– Куда?

– Куда, мы не договаривались, – сказал Переверзев. – Я опасался, что нас могут подслушать. Просто из Москвы.

– Куда же ты нас сейчас зовешь? – удивился Крячко.

– Я покажу вам место, где осел сейчас Мертвый, – многозначительно сказал моряк. – А дальше сами решайте, как поступать.

Гуров и Крячко переглянулись.

– А вам не кажется, что втроем в это осиное гнездо идти неразумно? – спросил Гуров. – Сделка сделкой, но вновь открывшиеся обстоятельства...

– Да что обстоятельства! – махнул рукой Переверзев. – Пока вы соберете свои войска, пока сгоните их в тот район, Мертвый улизнет. Боюсь, что он уже отчалил.

– Ну что? Пожалуй, я готов рискнуть, – сказал Гуров Крячко. – Дать команду мы можем и позже, тем более еще неизвестно, найдем ли мы что-нибудь.

– Мы столько уже потеряли, – заявил Стас, – что теперь-то уж наверняка найдем. Поехали!

Серая «Волга» весело бежала по шоссе среди зеленых холмов вслед за солнцем, которое медленно, но неумолимо двигалось к западу. Дул сильный ветер. С берез вдоль дороги сыпались редкие желтые листья.

На заднем сиденье «Волги», мрачный и нахохлившийся, сидел Гузеев. Незрячими глазами он смотрел на дорогу, на проносящиеся мимо тяжелые грузовики и думал о чем-то – видимо, очень неприятном. Его спутники сидели впереди – худой и бесстрастный как индейский вождь Борис и верный Иваныч, заметное похудевший, со свежим шрамом на левой щеке. Ни тот ни другой тоже не разговаривали. Для Бориса это вообще было самое комфортное состояние, а Иванычу приходилось молчать поневоле. Проблемы шефа росли как снежный ком, но даже слабый намек на это мгновенно выводил его из себя. А обстоятельства были таковы, что любое слово могло сойти за намек.

Какое будущее их ожидает, ни Борис, ни Иваныч в деталях не знали, но, привыкшие к полупоходной, полувоенной службе, не слишком переживали по этому поводу. И у того и у другого в голове горел, конечно, некий маячок, указывающий на уютную гавань в конце жизненного пути, но пока они не обращали на него внимания – слишком он был еще далеко. Примиряло их с жизнью и то обстоятельство, что все свои накопления они изначально держали на зарубежных счетах, а значит, могли не опасаться жизненных бурь по эту сторону границы.

С того момента, как они выехали из Москвы, прошло уже не менее двенадцати часов. Короткую остановку они сделали только в Смоленске, и теперь ехали дальше на запад. Белорусская граница была совсем рядом, и они намеревались пересечь ее. Документы для этого были все наготове, и беспокоиться вообще было бы не о чем, если бы не одна маленькая деталь. Переходить границу Гузеев собирался под именем Григория Владимировича Воронкова. В самом начале их путешествия сам шеф и объявил, что с Гузеевым покончено раз и навсегда, и приказал забыть эту фамилию.

Иваныч сделал бы это с удовольствием, но ему хотелось сначала убедиться, что новые документы хозяина сработают на границе. Неизвестно, волновало ли это самого Гузеева, но из мрачного состояния он не выходил ни на минуту.

Иваныч понимал, что все основания для печали у его шефа имеются. Бросить дом и выгодный бизнес в Москве и податься куда глаза глядят – это не самый лучший выбор в жизни. Но на эту тему Гузеев высказался категорически и единственный раз, больше потребовав не возвращаться к этой теме.