Ночь в Шотландии - Карен Хокинс

«Мэри, я нашел его!» — показал он амулет.

Амулет блестел, отражая яркие лучи утреннего солнца, и Мэри не могла оторвать от него глаз. Потом она вдруг оказалась не на верху лестницы, а внизу, и амулет теперь был у нее в руках. Майкл разговаривал с отцом и матерью, он взволнованным голосом рассказывал им, как нашел амулет. Мэри почти ничего не слышала, потому что все ее внимание было приковано к артефакту. Обрамленный в массивное серебро, с глубоким внутренним рисунком, янтарь оказался теплым на ощупь. Мэри пристально смотрела на камень, голоса становились все дальше и глуше, и она увидела клубящуюся дымку, поднимавшуюся над камнем. В этих клубах она рассмотрела Эррола, стоявшего рядом с чашей умывальника без рубашки и осторожно брившего подбородок и шею, стараясь не касаться шрамов. Мэри присмотрелась и заметила рубцы, которые тянулись от подбородка, через шею к плечу и до половины одной руки. Потом она перевела взгляд на его мускулистую грудь и крепкие руки. Ангус был великолепен. Во сне она пробормотала эти слова, и граф обернулся, как будто услышав ее, и обыскал глазами комнату.

Внезапно испугавшись, что он ее увидит, Мэри бросила амулет… И проснулась, чувствуя, как колотится сердце в груди, делая тысячу ударов в минуту.

«Слава Богу, что это был всего лишь сон. Хотя теперь шрамы графа интересуют меня еще больше», — подумала Мэри.

Странный сон, особенно что касается той древней фамильной ценности, янтарного амулета, из-за которого Майкл отправился в Египет.

— Мисс, мне очень хочется, чтобы вы еще рассказали мне о вашей семье и волшебном амулете.

— Да здесь нечего рассказывать. Амулет принадлежал нашей семье много веков, хотя записей о его волшебных свойствах нет, есть только слухи. Кто-то украл его — из клана Маклейнов — и подарил королеве Елизавете, которая стала его бояться. Как следует из письма, написанного ею собственноручно, она отдала его кому-то, кто направлялся в дальнюю страну. Но она никогда так и не призналась, кому его отдала и куда тот человек ехал.

— Магический амулет и белые колдуньи! — Абигейл закрепила гребень в волосах Мэри. — Вот вам и семейная история! А вот история моей семьи не так интересна, хотя, поговаривают, мой прапрадед был контрабандистом. Я привыкла считать это чем-то увлекательным, но теперь это кажется просто хорошим способом закончить жизнь на виселице в Тайберне.

— О, а мне всегда хотелось заняться чем-нибудь увлекательным, контрабандой, например, или, чтобы меня увез куда-нибудь принц на белом коне, — размечталась Мэри, — поэтому я прекрасно тебя понимаю. Конечно, если бы полгода назад ты спросила меня, как я отнесусь к тому, чтобы сидеть взаперти в полусгоревшем, но роскошном замке, в плену у таинственного красавца графа, я бы посчитала это самым романтическим приключением. Теперь я понимаю, что такая романтика имеет очень мало общего с приключением. Моя мать сказала бы мне об этом, потому что у нее была очень насыщенная жизнь. — Мэри поджала губы. — Если мне позволят, я должна ей написать. Она — просто кладезь добрых советов.

— Должна сказать, мисс, — Абигейл воткнула в волосы Мэри последнюю шпильку, — если уж мне и пришлось сидеть под замком, то более находчивой госпожи не найти. По крайней мере теперь нам не придется все время сидеть в комнате.

— Спасибо, Абигейл. — Мэри оценила свою прическу в зеркале. Волосы были просто заколоты шпильками сзади, и две небольшие косички уложены вокруг головы и удерживались множеством шпилек. — А если уж мне пришлось сидеть взаперти, то вряд ли можно найти лучшую компаньонку, которая так стойко переносит все испытания или создает такую милую прическу.

— Спасибо, мисс, — покраснела от удовольствия Абигейл. — Мне приятно услужить вам. Никогда еще не приходилось закалывать такие длинные, как у вас, волосы, эта задача не из легких.

— На самом деле мне надо их постричь, — вздохнула Мэри. — Но я боюсь, что стану выглядеть совершенно по-другому, и вдруг мне это не понравится? Что тогда делать?

— У вас такие прекрасные волосы, я бы оставила все как есть. — Абигейл навела порядок на туалетном столике. — Куда вы сейчас идете, мисс?

— Я спущусь вниз и сделаю все возможное, чтобы встретиться с его светлостью. Аты чем займешься сегодня?

— Мне нужно почистить два ваших платья, а потом один лакей приглашает меня на пикник.

— Но для пикника немного прохладно.

— Так я на это и надеюсь, мисс, — ухмыльнулась Абигейл. — Это же так здорово, когда в прохладный день тебя согревает мужчина.

Мэри засмеялась, и они обе направились к двери. Какие бы сложности ни поджидали ее на пути, Мэри была готова с ними встретиться.

Письмо Майкла сестре Мэри, написанное на корабле, плывущем вокруг мыса Доброй Надежды:

«Мэри, кажется, я нашел упоминание об амулете в записках путешественника, направлявшегося ко двору Елизаветы в 1568 году! Это был посол, который привез ей множество подарков из своей страны. В свою очередь, она подарила ему амулет… Вернее, я так думаю, будто это был амулет, ибо он как-то неопределенно описал его. Но я не могу оставить без внимания год и тот факт, что через два месяца он заявил, что амулет проклят, и продал его в туже секунду, как только ступил на родную землю, так и не передав его вышестоящим лицам государства.

Теперь я еще больше сгораю от любопытства. Неужели наш семейный амулет действительно проклят? Нескольким своим владельцам он доставил столько хлопот, что они пожелали избавиться от него, невзирая на его ценность.

Может, мне следует вернуться к началу истории и проследить путь амулета от егопроисхождения, прежде чем он попал в руки нашей семьи?»

Мэри начала спускаться по величественной лестнице в холл, и ее охранники-лакеи спускались следом за ней. Сквозь большое окно лился солнечный свет, и от этого замок производил впечатление светлого и просторного — прямая противоположность его владельцу.

Сидение взаперти позволило Мэри по-новому взглянуть на все вокруг: теплый красный цвет ковров на полу, яркие цвета гобеленов на стенах, запах воска, которым до блеска натирали полы.

Весь замок выглядел свежим и готовым к тому, чтобы им восхищались. Спускаясь вниз, Мэри остановилась, чтобы рассмотреть портреты, висевшие на стене.

— Кто изображен на этом портрете?

Один из лакеев проследил за ее взглядом, который был прикован к портрету высотой более десяти футом, выделявшимся на стене вдоль лестницы. Это был портрет женщины, одетой в платье, являвшееся лет тридцать — к сорок назад криком моды.

— Простите, мисс, — покачал головой лакей. — В замке более сотни портретов, и я все их не знаю. На этом портрете изображена важная персона. Видите, какое красивое платье? — наивно пробормотал он.

— Очень красивое, — нахмурилась Мэри.

Женщина на портрете была примерно одних с ней лет, но стояла с высокомерным и презрительным видом. Красота женщины не смогла смягчить выражение ее лица.