Пангея приветствует тебя - Оливия Штерн

А вечером пленник снова впал в забытье. Эви позвала лекаря, но тот только пожал плечами — мол, все в руках Двенадцати и Великой Степи.

— Он мочится кровью, Эви, — сказал личный лекарь Мер-даланна, — мы в этих случаях бессильны и можем только уповать на волю духов.

После того, как лекарь ушел, Эви слегка всплакнула. Как же так? Мер-даланн доверил ей такое важное дело, а она, похоже, оказывалась бессильна против воли Полночных? С тяжелым сердцем Эви достала отцовский кинжал. Если пленник умрет, то ей не останется ничего иного, как последовать за ним. Она просто не сможет смотреть в глаза господину и докладывать о том, что не справилась…

Так и сидела она, вжавшись в плетеное кресло, тоскливо вслушиваясь в рваное, трепещущее дыхание визара. За окном плыла тревожная ночь, полная неясных шорохов и мятущихся теней. Эви поднялась, разминая затекшую от долгой неподвижности спину, подошла к пленнику. В скудном свете лампы его лицо казалось слишком бледным, почти лишенным красок жизни. Эви осторожно прикоснулась к короткому ежику седых волос, тронула лоб. Бровь была рассечена, рана тянулась через чудом уцелевший глаз, на скулу.

— Пожалуйста, не умирай, — попросила Эви, — иначе мне придется последовать за тобой. Я не хочу быть никчемным ничтожеством еще и в глазах отца. Моя жизнь и так ничего не стоит.

Ресницы визара дрогнули. Раз, другой… Он открыла глаза, посмотрел на Эви долгим задумчивым взглядом. Потом вдруг сказал невнятно:

— Воды.

Эви кинулась за кружкой и соломинкой, терпеливо ждала, пока пленник напьется. Светлые глаза не отпускали, гипнотизируя, подавляя волю.

— Умираю, — невнятно сообщил визар, с трудом ворочая языком, — вы ничего… не сделаете.

— Я буду ухаживать за вами, господин, — Эви изо всех сил старалась, чтобы голос звучал бодро, — я сейчас позову лекаря… Это лучший лекарь в Иллероне, клянусь Степью!

— Сначала покалечили… теперь лечите… — визар усмехнулся, — все… теперь… все.

— Нет-нет-нет, пожалуйста, господин! Вы должны быть сильным. Вы должны выздороветь!

Визар молча смотрел на нее, потом мягко улыбнулся.

— Ты… пусть ты будешь… последним, что я увижу.

Его глаза медленно закрылись, и визар, казалось, снова провалился в забытье. Только хриплое, редкое дыхание еще говорило о том, что он жив. Эви всхлипнула. Нет, все это невозможно и неправильно! Ведь она старалась, ухаживала за раненым. Обрабатывала рану от стрелы, мазала его вонючими мазями. И что ж теперь?!!

Она вдруг представила себе, как будет стоять перед Мер-даланном и рассказывать о последних часах пленника, и Мер-даланн, поджав губы, сухо скажет — иди, Эви. Я надеялся. Но ты подвела. Великая степь! Она не хочет и не будет выслушивать все это. Как только дыхание визара прервется… Эви покосилась на кинжал, лежащий на столике, рядом с мазями и компрессами. В любом случае боль не будет слишком долгой, а в Полночном царстве все здоровы и вечно молоды.

— Если бы вы, господин, выздоровели, то могли бы меня забрать к себе, — пробормотала Эви, понимая, что сейчас несет полную околесицу. Наверняка у этого визара есть женщины, к чему ему еще одна бестолковая рабыня?

Тогда Эви сделала последнее, что могла — села в кресло и заплакала.

* * *

Казалось, ночи не будет конца. Визар все еще дышал, но в сознание не приходил. Где-то неподалеку надсадно выла собака, Эви пыталась заткнуть уши, чтобы не слышать, мерила шагами комнату, моля Степь, чтобы все либо закончилось поскорее, либо наоборот, чтобы визар очнулся и пошел на поправку. Ей стало душно, и девушка, распахнув двери, шагнула в темный коридор. Шагнула — но тут же попятилась, потому что навстречу ей из темноты вылились двое. Эви набрала полную грудь воздуха, но вместо крика из горла змеей выползло сдавленное сипение.

— Не кричи, — поморщилась незнакомая Эви женщина, с ног до головы укутанная в черное, — мы тебе не сделаем ничего плохого.

У женщины было очень красивое бледное лицо и очень светлые глаза… как у пленника. Еще один визар? В самом сердце Иллерона?!! Взгляд Эви заполошно метнулся к мужчине, и ей стало еще страшнее — потому как перед ней стоял Уннар-заш, по которому Мер-даланн три дня назад облачался в траур.

— Я же тебя знаю, — произнес Уннар-заш, — ты — Эви, да? Ты меня должна помнить. Помнишь?

Она отчаянно затрясла головой. На самом деле Эви была готова на что угодно, лишь бы исчез с горла невидимый обруч.

— Лисса, — Уннар-заш обратился к женщине, — освободи ее, это Эви. Я ее знаю, и она меня. Она не будет дурить. Так, Эви?

Она кивнула, и тут же почувствовала, как голос и способность свободно дышать вернулись.

— О, да что это тут у нас? — прошелестела та, которую называли Лиссой, — да это же Лоран, побери меня Забвение! Когда Миэлд предупреждал, я и думать не думала…

— Он умирает, — брякнула Эви первое, что пришло в голову, — и я не могу ничего сделать.

— Конечно, ты не можешь ничего сделать, девочка, — отозвалась Лисса, — ваши примитивы поработали так, что я сомневаюсь даже в своих возможностях. Уннар, закрой двери, и помолчите. Раз уж мы здесь, и раз уж мы упустили Мер-даланна, то я хотя бы поставлю на ноги Лорана.

— Его… зовут Лоран?

— Что, он разве не представился? — в голове Лиссы звенела злая ирония, — все, не мешайте. Сделайте так, чтобы было тихо.

Эви послушно стала к стене, рядом с Уннар-зашем. Отчего женщина-визар обратилась к нему по имени Уннар? Ведь он был Уннар-даланн, а потом Уннар-заш… Кто дал ему право быть просто Уннаром, свободным от всего и от всех?

Лисса резким движением сдернула покрывало, которым был укрыт умирающий, простерла над ним руки, и ошеломленная Эви разглядела тончайшие паутинки, метнувшиеся с кончиков пальцев Лиссы к телу мужчины. Вопросительно глянула на Уннар-заша, но тот предупреждающе приложил указательный палец к губам, и Эви стала терпеливо ждать.

— Гематома в височной доле. Три ребра. Челюсть. Пальцы. Почки. Нда.

Потом Лисса принялась что-то бормотать себе под нос. Паутинки, стекающие с ее пальцев, слабо мерцали, и Эви казалось, что по ним вниз стекают крошечные искры, впитываясь в кожу распростертого визара. Потом Эви потеряла счет времени: то ли час прошел, то ли все три. Небо на востоке начало светлеть.

— Так, с этим все, — прошипела Лисса.

Делая шаг назад, она покачнулась и наверняка бы упала, не подхвати ее Уннар-заш. Поддерживая женщину под локти, он подвел ее к визару.

— Мы забираем его с собой, — хрипло сказала Лисса, — сейчас он проснется, и мы отправимся дальше.

— Нет! — позабыв обо всем, Эви бросилась к ней, — если вы его заберете, мне придется умереть.

Уннар-заш (или Уннар?) вскинул брови, и Эви принялась пояснять. Под конец Лисса устало махнула рукой.

— Скажи, милая, почему Лоран должен оставаться здесь только потому, что ты хочешь себя убить? Кто ты ему, чтобы тебя жалеть? Ради чего он должен оставаться пленником твоего господина?