Дом на Тара-Роуд - Мейв Бинчи

— Дэнни, это нечестно. Я должна знать, что ты думаешь о будущем.

— Ладно, скажу. Предположим — только предположим, — что настанут тяжелые времена. Если мы не захотим потерять этот дом, то нам придется построить в саду маленький домик на две отдельные квартиры. Так называемый городской коттедж. Там будет место для…

— Двухквартирный дом? В саду? Рядом с нашей дверью? — Рия смотрела на мужа как на сумасшедшего.

— Считай это страховкой от несчастного случая.

— Но это ужасно!

— А потерять дом лучше? Конечно, этого не случится, но вдруг?

— Зачем предполагать такое? Ты всегда был оптимистом. С какой стати рассчитывать на худшее и строить у себя в саду двухквартирный коттедж на случай, если мы разоримся? Если ты от меня что-то скрываешь, то лучше скажи сразу. Нечестно оставлять меня в неведении.

Дэнни обнял ее.

— Клянусь, я ничего от тебя не скрываю. Просто слишком многие люди верят в светлое будущее. Считают, что жизнь постоянно меняется к лучшему. А потом что-то происходит… какие-то изменения на бирже… и они теряют все.

— Дэнни, но ведь мы не играем на бирже.

— Да, радость моя. Мы — нет.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что Барни играет и будет играть. А наше благосостояние тесно связано с его собственным.

— Но ты же говорил, что кризис кончится, как только Барни получит деньги за дом тридцать два.

— Так и есть, — успокоил ее Дэнни. — Теперь он стал более осторожным.

— Барни никогда не станет осторожным. У него был сердечный приступ, а он продолжает курить и пить бренди. Но это его дело. Почему мы должны быть осторожными и на все глядеть с опаской?

— Я уже сказал. Потому что наше состояние тесно связано с его собственным. Барни знает это и желает нам добра. Вот почему он говорит о возможности строительства. Если его дела пойдут плохо, то единственной возможностью продержаться на плаву будут кирпич и раствор. Понятно?

— Честно говоря, не совсем, — ответила Рия. — Если бизнес Барни рухнет, разве ты не сможешь найти работу в любом городском агентстве недвижимости?

— Думаю, мог бы. — На лице Дэнни сверкнула улыбка, которой Рия боялась как огня. Именно так он улыбался, когда предлагал клиенту нечто сомнительное. Когда хотел что-то скрыть. Когда знал срок окончания действия договора, но не срок уплаты. Когда боялся, что составленная им цепочка оборвется: кто-нибудь где-нибудь не получит ссуду, и все рухнет как карточный домик.

Но больше обсуждать было нечего. Латание дыр и неуверенность в будущем. Ничего другого из их разговора не следовало.

Шейла Мэйн прислала Рии письмо из Америки. По ее словам, все тамошние газеты писали об огромных возможностях, открывающихся в Ирландии, и количестве возвращающихся туда эмигрантов. Она хотела получить совет от своих дублинских знакомых. Встреча с ними доставила ей огромное удовольствие. Одна поездка в табор чего стоила. Миссис Коннор сказала Шейле, что ее будущее находится в ее собственных руках, и была совершенно права. Теперь все говорят и пишут то же самое. Где они были раньше, когда все думали одинаково и делали то же, что остальные?

Шейла писала, что ее сын Шон, которому исполнилось восемь лет, учится ирландским танцам в соседней студии, а трехлетняя Келли в следующем году пойдет в подготовительный класс. Она решила, что дети обязаны знать свои ирландские корни. Такое же письмо она отправила своей сестре Герти, Розмари и Хилари. Хилари чем-то приглянулась Шейле, и она приглашала ее к себе в гости на время школьных каникул.

Хилари всполошилась.

— Я не могу себе этого позволить. Она что, с ума сошла? Они понятия не имеют, сколько это стоит.

— Не знаю, Хилари. — Иногда Рии казалось, будто она всю жизнь убеждала сестру, что кое-что той все же по карману. — Ты можешь купить билет за три месяца с большой скидкой, а все остальные расходы Шейла берет на себя.

— А как быть с Мартином? — Хилари принимала в штыки любое предложение.

— Ну, если он захочет, то проведет с тобой две недели в Новой Англии; такое вполне возможно. Или поедет к родителям в деревню. Он говорил, что сделал бы это с удовольствием, но ты против.

Хилари надулась. Такое могут позволить себе только богатые люди вроде Рии с Дэнни, не имеющие материальных проблем. Жизнь устроена несправедливо. «Кому-то всё, а кому-то ничего», — снова сказала она.

Терпение Рии в тот день было на пределе. Мона Маккарти попросила Рию помочь ей устроить утренний кофе. Все бы хорошо, но это означало, что придется кого-то просить посидеть с Брайаном. На мать рассчитывать не приходилось. У Норы Джонсон было столько профессиональных и общественных обязанностей, что хоть расписание составляй. Сегодня ей предстояло гладить, разносить извещения о благотворительной ярмарке в пользу приюта для бездомных животных и посетить стариков из «Святой Риты». Разорваться она не могла.

Герти сказала, что Брайан не сможет пару часов посидеть у нее в прачечной, потому что… ну, просто утро неподходящее. Ее собственные дети находились у бабушки. Это объясняло все. А к соседкам вроде Фрэнсис Салливан Рия не обратилась бы даже под страхом смертной казни. Это означало бы, что она, неработающая женщина, не может организовать свою жизнь. Если бы бледная Кэролайн, странная сестра Колма из ресторана, была более от мира сего, Рия могла бы оставить Брайана ей, но эта женщина слишком медленно соображала, а на долгие объяснения у Рии не было времени.

Хилари сидела и вертела в руках письмо. Рия решила воспользоваться случаем.

— Я хочу попросить тебя об одной услуге. Если не можешь, не надо. Мне очень нужно съездить к Моне Маккарти. По ряду причин.

— Еще бы! — фыркнула Хилари.

— Нет, совсем не поэтому. Ты очень меня выручишь, если присмотришь за Брайаном. Через три часа я вернусь и угощу тебя роскошным ланчем. Да или нет?

— Зачем тебе туда нужно?

— Иными словами, нет.

— Не обязательно. Если скажешь зачем, я останусь.

— Ладно, скажу. Я боюсь, что у Барни Маккарти возникли финансовые проблемы, и хочу выяснить, так ли это. Если так, то может пострадать и Дэнни. Вот тебе вся правда. Ну что, да или нет?

— Да, — с улыбкой ответила Хилари.

Рия вызвала по телефону такси, надела свой лучший костюм, сняла с решетки остывавший на ней ореховый торт и поехала к Маккарти, дом которых находился в шести милях от Дублина. На подъездной аллее стояло множество роскошных машин, из-за двери доносились громкие женские голоса. Рия была тронута тем, как засветилось лицо Моны при ее появлении. Она сняла жакет и начала помогать с привычной улыбкой человека, который не раз бывал на таких мероприятиях. Это было очень удобно, особенно для состоятельных одиноких женщин, которые встречали здесь теплый прием и чувствовали себя непринужденно. Вступительный взнос в десять фунтов был скорее символическим жестом того, что они здесь свои. Позже их можно было убедить потратить куда более значительные суммы на демонстрации мод, шикарные балы и кинопремьеры.