Ненавижу, потому что люблю - Наталья Соболевская

— Отличная квартира, — пока я сидела ни жива ни мертва, Игорь изучал документы. — Будем там останавливаться, если допоздна на работе засидимся, — Игорь наклонился ко мне и шепнул. — Вика, всё хорошо, — успокаивал он меня, видимо, страх у меня на лице написан.

Александр Сергеевич положил последнюю часть бумаг. Он постукивал пальцами по столу и напряжённо смотрел то на меня, то на Игоря.

Он медлил и не решался начать. Я в шоке! Что там ещё?

— Да хватит этих театральных пауз! — возмутился Игорь.

— Виктория, теперь вам принадлежит… — мужчина вздохнул, — …пять процентов акций компании…

«Только не это!!!» — кричит голос в моей голове. Обернулась на Игоря. Он, прищурившись с задумчивым видом, слушает родственника.

— Я хочу от всего отказаться в пользу Игоря! — соскочив со стула, выкрикнула я.

Александр Сергеевич устало потёр лоб, а Игорь вопросительно уставился на меня.

— Мне ничего не нужно, а Игорь его сын, — пояснила я свою реакцию.

— Виктория, Павел предполагал подобный поворот, поэтому и не включил вас в завещание. Ничего изменить нельзя, всё записано на ваше имя. Квартира и деньги уже давно ваши, а акции для вас приобрел вчера, поэтому, собственно, я медлил и не ставил вас в известность.

— Да как такое вообще возможно…

— Выполняя волю брата… мне пришлось… — Лавров снял очки и положив их на стол, чуть откатился на кресле назад. — Вы были расстроены, как, впрочем, и все мы, но я обещал Павлу, что выполню его указания. Конечно, меня это не красит, но я воспользовался вашим состоянием. Вместе с другими документами, которые вы подписывали и как свидетель, и как доверенное лицо по медицинским вопросам Павла, я подложил доверенность, по которой и приобрёл и оформил на вас всё, что вам теперь принадлежит.

В голове замелькали картинки. Павел Леонидович на больничной койке, я сижу рядом и держу его за руку. Люди в палате перебирают бумаги, над моим ухом нудное бормотание какого-то человека, (наверное, это и был нотариус). Он говорит что-то неважное и несущественное, в ответ я машинально киваю ему, он даёт мне ручку, я подписываю.

— Осознанно согласия я не давала и хочу всё переписать на Игоря…. Настаиваю, — твердо добавила я.

— Вика, не дури, — Титов подключился к разговору. — Садись, и всё спокойно обсудим, — он легонько потянул меня за руку, и я опустилась обратно на стул. — Какой смысл перекладывать из твоего кармана в мой, если он вскоре станет общим, — Игорь говорил тихо и ровно, и я немного успокоилась. — Если ты переживаешь, что ущемила мои права, то напрасно. Отец написал завещание сто лет назад и не поменял его. Я получил всё, на что рассчитывал. А как он распорядился своими свободными средствами — его личное дело, и я одобряю его решение — поддержать тебя финансово.

Настала моя очередь удивляться, и я вопросительно приподняла бровь.

— Сейчас одобряю, — уточнил Титов и резко улыбнулся. — Это что получается: у меня сорок семь процентов, плюс пять процентов у Виктории — итого пятьдесят два, — глаза у Игоря загорелись, а настроение заметно поднялось. — Теперь собрание акционеров станет чистой формальностью, и решения буду принимать только я один, не оглядывая на этих… — Игорь осекся и с извинением посмотрел на Лаврова.

— Дядя Саша, никто ни на кого ничего переписывать не станет. Ведь так? — Игорь посмотрел на меня и я, соглашаясь, кивнула. — За хлопоты и находчивость благодарим, но нам надо идти. И как ты уже, наверное, догадался, жду тебя на внеочередном собрании акционеров, — заявил Титов и, подхватив меня под локоток, утащил из кабинета.

— Проходите, Виктория Александровна, — расшаркивалась передо мной Марина. Глядя на неё, сейчас и не скажешь, что ещё несколько недель назад она обороняла кабинет начальника и, закрыв дверь грудью, не пускала меня к Титову. Тяжело вздохнула и зашла. Напоминаю себе Бабу Ягу, которая всегда против. Люди бросали осуждающие взгляды и шептались за спиной — плохо, ведут себя уважительно — опять недовольная. Хотя чему радоваться? Меня как не любили, так и не любят, только вид делают.

Игорь, заметив меня, встал из-за стола, подошёл и нежно поцеловал.

— Тебе понравился твой новый кабинет?

— Да, — я придала голосу весёлость и выдавила улыбку.

Игорь взял меня за подбородок и приподнял голову.

— Если тебе не нравится, можешь переделать всё на свой вкус. У тебя и средства на это имеются, — хохотнул Титов. Но увидев, что я не смеюсь, спросил: — В чем дело?

— Я не хочу идти на собрание. От одной мысли, что…

— Викуля, — ласково пропел Игорь и наступает. Мы двигаемся вглубь кабинета, пока я не натыкаюсь на стол, — тебе и делать ничего не придётся, только руку поднимай, когда её поднимаю я.

— Мне как раз это и не нравится, все будут… м-м-м… Игорь, ну почему все наши разговоры заканчиваются тем, что ты целуешь меня, — возмутилась я уже лёжа на столе.

Игорь поправил мою задранную юбку, сел в кресло и усадил меня к себе на колени.

— Вика, твоё положение изменилось. Мало того, что ты акционер, ты ещё и моя будущая жена. Подожди, придёт время — сориентируешься, разберёшься во всём и сможешь принимать самостоятельные решения.

Мужчина ткнул пальцем в кончик моего носа и добавил.

— Сегодня все будут голосовать так же, как и я. Тебе нечего смущаться.

В конференц-зале мы появились ровно за десять минут до начала собрания, практически все участники уже собрались и оживлённо общались. На моё удивление, наше появление хоть и вызвало ажиотаж, но внимание к моей персоне скорее было доброжелательное. По крайней мере, ни в чьих глазах я не увидела: «Тебе здесь не место!». Полностью расслабилась, и пока Титов разговаривал с одним из деловых партнёров, заняла место и жду.

— Ну что, сучка, сегодня у твоего недоделанного звездный час. Радуйтесь, пока можете, а то падать не так приятно, как взлетать, — услышала я злобное шипение над ухом.

Если «суку» я пропустила мимо ушей, то «недоделанный» резануло ухо. «И кто этот гад?» — подумала я и обернулась. За спиной стоял Шнитов. На лице мужчины играла приветливая улыбка, которая никак не вязалась со смыслом его слов.

— Что это вы, Семён Борисович, — цыкнула и осуждающе покачала головой, — вроде взрослый солидный мужчина, а рот не помыли. Теперь из него… — потёрла на рукаве несуществующее пятно, — …ошмётки грязи летят, людей марают.

— Ишь ты, как заговорила, а раньше и голос боялась подать. Быстро ты из тихой девочки в барыню превратилась. Любовник твой, небось, веру в себя внушил, — Шнитов посмотрел в сторону Игоря и скривился от отвращения. — Ну как? Кто лучше — отморозок сопливый или папаша его малахольный, а?

— Если хотите задеть меня — придумайте что-нибудь новое, у меня на такого рода колкости выработан стойкий иммунитет, — сказала я и отвернулась.