Ангелы сирийского неба - Александр Тамоников

Парадокс. Учителя, медработники, такие же государственные служащие, как и чиновники, скажем, в мэрии, областном правительстве. А ведь рядовой клерк в этих конторах получает на порядок больше, чем тот же учитель.

Про депутатов и говорить нечего. Те, пользуясь статусом, сами определяют, каким будет их денежное вознаграждение. Себя они, конечно же, не обижают, хотя зарплата эта им на карманные расходы идет. Посмотришь на списки депутатов областной или городской Думы, так учителей и медиков в них нет. Если только директора, ректоры и главные врачи. Остальные – банкиры либо предприниматели. Такая вот она у нас, народная власть.

Да и черт с ней. Доизбирались и дослужились. Доверие к местной власти составляет меньше десяти процентов, явка на выборы – не более семнадцати. Нормально, черт бы их всех побрал!

Пестов набрал номер жены.

Сперва послышались длинные гудки, потом наконец-то:

– Алло, Паша? Здравствуй, дорогой!

– Добрый вечер, Оля. Не поздно звоню?

– Господи, да я рада тебя слышать в любое время суток.

– Игорь спит?

– Да, в десять едва уложила. Все по смартфону своему переписывался с какой-то девочкой.

– А что за девочка, не узнала?

– Ему скоро пятнадцать. У него, Паша, уже есть личная жизнь.

– Не рано ли? А то эта самая личная жизнь может привести к беременности его девочки.

– О чем ты говоришь? У них до этого еще не дошло.

– Уверена? Сейчас молодежь другая, не то что мы.

– Молодые всегда одни и те же, вот только восприятие их поступков у старшего поколения иное. Нам кажется, что если мы были другими, то и дети тоже должны быть похожи на нас. Но времена меняются, Паша.

– Ладно, вернусь, посмотрю, что за личная жизнь у него началась.

– А когда ты вернешься?

– Не знаю.

– Ты береги себя, Паша.

– Оля, я уже десятки раз тебе говорил, что служба у нас здесь ничем не отличается от гарнизонной, домашней, только летать чаще приходится. Но это хорошо, так и положено. Летчик должен летать, а не развлекаться на тренажерах.

Супруга Пестова вздохнула.

– Да все я понимаю, вот только… – Она замолчала.

– Оля, ты меня слышишь?

– Да, Паша.

– А я думал, проблемы со связью. Почему замолчала?

– Наверное, не стоило этого говорить.

– Что произошло?

– У нас ничего, а вот мне сегодня почему-то вдруг стало тревожно. Признаюсь, и сердце от страха сжалось.

– Сон плохой?

– Был какой-то, не запомнила. Но тревога и сейчас не отступает.

– Ты накручиваешь себя. Не смотри телевизор, всякие новости, где рассказывают о наших делах в Сирии. Ведущие все преувеличивают. Такая у них работа. На самом деле здесь все гораздо прозаичней. Живем по распорядку. Подъем, завтрак, медосмотр, вылет, обед, подготовка к следующему дню, полдник, ужин, свободное время, когда с Масатовым в нарды играем, отбой. Иногда разговор с тобой. Так постоянно.

– У вас же там и телевидение, и видеотехника.

– Местное телевидение захочешь, смотреть не будешь, наше качественнее, но тоже не подарок. Фильмы?.. Я и дома-то их редко смотрел. В основном с Игорем. Так что беспокоиться тебе не о чем. Сейчас тетрадки проверяешь?

– Как ты догадался?

– Я еще не отвык от нашей семейной жизни.

– Да, читаю сочинения своих оболтусов. Вот что вам в Сирию отправить надо. Развлечение еще то. Некоторые такое пишут, что и не знаешь, как оценивать. Но уже заканчиваю.

– Я тоже сейчас ложусь.

– Завтра вылет?

– Об этом узнаю утром. Вроде не планировали.

– Еще раз прошу, береги себя.

– А я еще раз прошу, не накручивай. Верь, все будет хорошо, отработаем, вернусь – дачу купим.

– Я люблю тебя, Паша.

– И я люблю тебя. Игорьку привет, маме тоже. Все, Олечка.

– Завтра позвонишь?

– Если после обеда.

– В любое время.

– Хорошо. Целую тебя.

– И я целую.

– Спокойной ночи, дорогая.

– Спокойно ночи.

Пестов отключил телефон.

В отсек тут же буквально ворвался Левин:

– А вот и я! Вы не ждали?

– Судя по твоему виду, отворота ты не получил.

– Не получил, Паша. – Штурман присел на стул у кровати. – Какая женщина, Паша! – восхищенно воскликнул Стас. – Я ни одной такой и близко раньше не видел.

– Ну и с чем тебе нынче поздравить?

– С установлением прочных отношений.

– Ты проводил ее до женского модуля?

– Да.

– Задворками?

– А вот и не угадал. Маша совершенно не комплексует по поводу возможных, даже неизбежных слухов. Мы прогулялись по центральной аллее, поговорили. Я рассказал о себе, она – о себе.

– Ты поведал ей о своей неудачной семейной жизни?

– Не хотел, но как-то само собой вышло.

– Как на это отреагировала Маша?

– С пониманием. У нее, оказывается, тоже роман еще в академии был. Ухажер в конце концов кинул ее, променял на дочку начальника факультета.

– Значит, ваши судьбы схожи?

– Есть такое.

– Надеюсь, ты не пытался навязаться к ней в гости?

– А куда? Их в отсеке четверо. К себе приглашать посчитал верхом бестактности.

– Верно посчитал.

– В общем, расстались мы, договорились встречаться. В свободное, естественно, время.

– Это успех, Стас.

Капитан закинул руки за голову.

– Эх, Паша, я сейчас готов на все. Не помню, чтобы от простого общения с женщиной испытывал такое наслаждение. С Ириной подобного не было. Ни в начале романа, ни в семье. Маша не Ирка. Я готов кричать от радости. Не знаю, смогу ли уснуть.

– Надо. У тебя завтра работа. Как бы не промахнуться.

– Обижаешь, начальник. Наведу на цель как на гарнизонный магазин. Еще раз спасибо, командир!

– Масатова благодари. Он больше всех суетился.

– Всем спасибо. Как обещал, ящик коньяка с меня!

– Спокойной ночи, Ромео.

– Спокойной! – Штурман прошел к себе.

Через полчаса майор Пестов и капитан Масатов крепко спали.

4 октября, Кайбас, пригород Анкары