Творец Заклинаний - Себастьян де Кастелл

Некхек шарахнулся в дальний угол клетки, подальше от Нифении. Я тихо шагнул назад, намереваясь уйти из Оазиса. Я увидел достаточно и больше смотреть не хотел. Меня подташнивало, когда я наблюдал за этой троицей. Они вели себя как жестокие дети, подначивая друг друга мучить некхека.

Я готов был подойти и накормить его, даже рискуя, что маленький монстр меня искусает, но отнюдь не хотел, чтобы Теннат застукал меня за этим занятием. Он примется меня шантажировать, например, потребует, чтобы я отдал ему какую-нибудь свою вещь. И это еще полбеды. Хуже, если он решит рассказать все отцу. Вдобавок, Теннат, похоже, полностью оправился от своей немочи. Возможно, он захочет впечатлить Нифению, опробовав связь крови на мне. Да уж, не хотел бы я это испытать. А вот некхеку, похоже, пришлось. Или придется в самом скором времени.

Я совсем уже собрался повернуться и отправиться домой, когда услышал крик. Этот звук пронзил меня точно игла, с головы до ног. Крик был не человеческим, но наполнен вполне человеческими эмоциями, которые совсем мне не нравились. Стыд. Отвращение…

— Потрясающе! — услышал я возглас Тенната. — Как ты это делаешь?

Отринув страх, я вернулся на прежнее место и снова глянул в сторону клетки. От зрелища, представшего моим глазам, внутренности скрутились в тугой комок. В клетке корчился некхек. Его тело билось на полу; мышцы были напряжены до предела, судороги скручивали некхека — снова и снова. Он извивался от боли, царапая свой живот.

Панакси держал в руке кусок веревки, вертя и тряся его.

— Все дело в веревке, — объяснил он. — Я использовал заклинание связи, чтобы уподобить веревку внутренностям монстра. — Он принялся вращать веревку на пальце. — Так что, когда я ее немного скручиваю…

Зверь издал еще один крик, который на сей раз звучал почти как человеческий. У меня заныли зубы. Крик гулким эхом отдавался в черепе.

— Покажи, как это сделать! — сказал Теннат с детским восторгом в голосе.

Панакси покачал головой. У него был рассеянный взгляд человека, поддерживающего концентрацию.

— Это не так просто, как кажется. Заклинание связи крови требует подготовки. Я сегодня медитировал почти целый день. — Он улыбнулся Нифении. — Но дело того стоило, да? — Панакси сильно хлестнул веревкой, и я увидел, как некхек приподнялся в воздух — лапы растопырены, перепонки между ними натянулись до предела. Зверь снова закричал, а потом рухнул на пол, дрожа всем телом.

— Наверное, хватит, Панакси, — сказала Нифения, нервно улыбнувшись. — Мы же не хотим его убить. Давайте уйдем, пока…

— Э, я тоже хочу кое-что попробовать! — перебил Теннат, отталкивая приятелей от клетки. — Мой брат нашел книгу Осья-феста, которую он прячет в учительской библиотеке. — Он достал из кармана нечто, напоминающее короткую тонкую трубку, и зашептал слова заклятия.

— И что будет? — спросила Нифения.

— Секундочку.

Я не узнал заклинание, которое творил Теннат, но, кажется, понял, что он собирается сделать. Мне хотелось кинуться туда, к ним, и заорать, чтобы он прекратил. Неважно, сколь злобным был зверь в этой клетке, все равно — так нельзя. Мне не нравилось, как эти трое выделываются друг перед другом, но Теннат был хуже всех. Он смеялся, когда зверь кричал от боли.

Я не настолько наивен, чтобы верить, будто некхеки крадут человеческих младенцев и скармливают их своим детенышам. А если и крадут, я не слыхал, чтобы такое случалось в наше время. Однако я знал, что некхеки несут болезни, способные убить даже могущественного мага джен-теп. Да, их следовало уничтожить, потому что они представляли для нас угрозу. Но это не их вина, не так ли? Может ли кто-то быть злом просто потому, что он следует зову своей природы?

Я встряхнул головой. Фериус и ее дурацкие речи смутили меня.

Теннат перестал шептать заклинание.

— Глядите, — сказал он.

Я не хотел смотреть, но не мог заставить себя отвести взгляд. Теннат присел, взял горсть песка и начал медленно сыпать его из кулака в пустую трубку. Сперва ничего не происходило, а потом некхек подскочил с пола. Его рот широко раскрыт, словно он отчаянно пытался глотнуть воздуха. Меня замутило.

— Ты уподобил трубку горлу монстра. Неплохо придумано, — сказал Панакси. В его голосе слышалось искреннее восхищение.

Некхек издавал сдавленные булькающие звуки. Я понимал, что он вот-вот умрет. Троица друзей была заворожена магией, ощущением силы, собственными успехами — всем тем, что мне никогда не дано будет познать. Они уже слишком далеко зашли, чтобы остановиться. Зверь тоже это знал. Он повернул голову, словно бы отчаянно ища того, кто его спасет. Миг он глядел в мою сторону — туда, где я прятался в тени. Луна стояла высоко в небе, и в глазах зверя я видел отблески ее света. Я отчетливо видел его боль. Его ярость. Его страх. А потом, наконец, увидел то, о чем говорила Фериус. То, что она хотела мне показать.

Я увидел себя.

Увидел того, кем я был, и того, кем хотел быть.

Я понял, как сильно этот человек отличается от моих друзей, от моей семьи, от других джен-теп. И я точно знал, что этот человек должен сделать.

Нечто очень, очень глупое.

— Прекратите! — крикнул я.

— Келлен? — спросила Нифения, окинув меня удивленным взглядом.

Я шел к центру Оазиса, незаметно держа в руке камень.

— А ты что здесь делаешь? — раздраженно сказал Теннат. Он потерял концентрацию, и связь между трубкой и горлом некхека ослабела. Зверь обессиленно распластался на полу.

— Теперь придется начинать все сначала! — буркнул Теннат. — Как тебе удается портить все, к чему ты прикасаешься?

— Прекрати, Теннат, — повторил я, подходя ближе. Хотя понятия не имел, что делать дальше.

Лица всех троих сияли. Все эмоции отражались в их глазах. Радость. Восторг. Нетерпение. Удивление и раздражение — от того, что я прервал их. И кое-что еще: крохотную искорку беспокойства.

Боятся, что я расскажу о них. Можно подумать, что кто-то станет их наказывать. Может, и будут какие-то проблемы, конечно. Мой отец разозлится, узнав, что они могли нарушить его планы насчет некхеков в холмах. Осья-фест, разумеется, назначит какое-то умеренное наказание за использование заклятий без надлежащего присмотра. Но все остальные, наверное, просто тихо порадуются, что дети такие отважные и умелые. Пусть у дароменов есть военная мощь, но лишь джен-теп могут подчинять и контролировать магию.

Я ненавижу наш народ, — вдруг отчетливо понял я. Эта мысль, которую я прежде не осмеливался даже обдумывать, перестала меня пугать. Я ненавижу их всех. Ненавижу даже мою семью, потому что однажды они уверятся, что я такой же никчемный и злобный, как зверь в этой клетке.