Платформа - Роджер Леви

Капитан вновь обрел голос.

– Все в порядке, Гаррел, – сказал он. – Смотри, они оба живы. И ты тоже.

Гаррел позволил технику соскользнуть вниз. Казалось, что только случайно голова несчастного, вместо того чтобы удариться о металлический пол, упала на ногу солдата.

Капитан долго и тихо выдохнул. Гаррел размял плечи и обошел капсулу, чтобы встать рядом с нами и осмотреть меня с Пеллонхорком, словно проверяя груз. Он был голым, и нагота его была невероятна. Когда он двигался, канаты и сплетения экзомышц играли у него под кожей, словно нити воздушного змея в ураган. От взгляда на него захватывало дух: он был так красив, что мне понадобилось время, чтобы заметить – гладкость экзомышц простиралась до его бедер и ниже. Между ног, в паху, у него не было корня. Не было ничего.

Это может показаться странным – с этой необычной точки обзора мне так и кажется – но я не был испуган или шокирован. Я был молод, и в том возрасте, когда сама идея секса казалась мне пугающей. Мы с Пеллонхорком смотрели на секс в порносфере, но в основном это был бесконечный парад женщин. Хотя мужчины нам тоже попадались. У гееннцев были определенные взгляды на женщин, но отношение к мужчинам было куда более суровым. Только жена мужчины могла касаться его корня. В школе и в церкви нам показывали картинки с восставшими мужскими корнями и рассказывали, насколько они мерзостны. Нам внушали, что соприкосновение с мужским семенем смертоносно для любого другого мужчины и что только брак делает его яд безопасным для одной-единственной женщины – для жены.

Мы с Пеллонхорком видели в порносфере и настоящий секс, мужчины с женщиной, и больше всего мне в нем нравилось то, что в процессе корень мужчины скрывался из вида. В это время они, мужчина и женщина, выглядели вполне гладкими. Таким же гладким было тело Гаррела.

Молчание нарушил взрыв кашля и икоты, а потом – звуки рвотных позывов, и техник кое-как встал на четвереньки.

– Надо было поднять меня первым, – холодно сказал Жанкилю Гаррел. – Не мальчиков.

– Я чувствовал, что будет безопаснее, если ты увидишь их сразу, как только откроешь глаза. Прежде, чем сделаешь какую-нибудь глупость. – Капитан взглянул на техника и добавил: – И мне стало гораздо легче, когда я удостоверился, что с ними все в порядке, прежде чем тебя выпустить.

Я посмотрел на лицо капитана и увидел, что бремя нашей с Пеллонхорком безопасности давило на него так же ужасно, как и на Гаррела.

– До порта остался час. Мы все живы. Перекусите чем-нибудь. На этом я с вами прощаюсь. – Сказав это, Жанкиль кивнул и ушел, прихватив с собой техника. Больше я его не встречал.

КлючСоб 15: Пеко

Спуск с быстрохода на платформу, а с нее – на планету, оказался таким же простым, как подъем. В ангаре нас встретил изящный серый циклолет, и Гаррел, забираясь внутрь, сказал пилоту:

– Макси, рад тебя видеть.

Макси был немного похож на самого Гаррела – до того, как все пошло прахом. Он осмотрел Пеллонхорка, меня, вернулся взглядом к Гаррелу и сказал:

– Пристегивайтесь. – А потом, усмехнувшись, добавил: – Тебя тоже неплохо увидеть, мужик.

Гаррел испустил долгий усталый выдох.

– А он так же будет думать?

– Ну, мальчик у тебя. Не твоя вина, что твое задание превратилось в спешную эвакуацию. Хочешь рассказать мне, что случилось?

Циклолет легко оторвался от земли, почти без всякого шума. Стремительно взлетел и повернул влево. Я выглянул наружу и задохнулся от нашей скорости и от высоты.

– Может, мне лучше поберечь все это для встречи с ним? – спросил Гаррел.

Макси пожал плечами:

– Он, наверное, уже за нами наблюдает.

Они умолкли. Циклолет мчался вперед.

Я начал расслабляться. Мы, похоже, прибыли на маленькую планетку Пеко. Я предположил это по грязновато-белой оболочке стратосферы, когда мы спускались, а зеленоватый от носимых ветром цианобактерий воздух подтвердил мою теорию, как только циклолет покинул ангар. И теперь мы неслись над местной столицей, Пековином, которую я опознал по снимкам из Песни. Под нами был промышленный район, а впереди показался финансовый сектор.

Я нашел всю информацию у себя в голове такой же, какой она была в Песни. Все, что увидел во сне, я помнил вплоть до мельчайшей детали, в том же порядке, в котором находил. Я мог пролистывать данные на огромной скорости, прыгать между ними, смотреть их в обратном порядке. Я мог работать в несколько потоков, идущих словно бок о бок, чтобы сравнивать противоречивую информацию или делать выводы. Объем знаний казался поразительным, но на самом деле, конечно же, то, что хранилось у меня в голове, было лишь долей доли процентного пункта от всей информации, что на тот момент содержалась в Песни.

Пеко изначально была планетой акционерного общества – точнее, большим астероидом. На ней были залежи минералов и основанная на них обрабатывающая промышленность. Я знал ее валовой планетарный продукт и статус ее планетарного долга. Я знал, что здание с высокими арочными дверьми, рядом с которым мы медленно опускались на землю, было штаб-квартирой Планетарного банка Пеко. Я знал его объявленную прибыль и знал, в каких местах суммы не сходятся. Аномалии сияли в моей голове как огни.

Я расслабился потому, что знал: ПБП – это центр империи Итана Дрейма. А значит, Пеллонхорк был в безопасности. А для меня Дрейм, окажись он моим спасителем или похитителем, был все-таки лучшим вариантом, чем Лигат.

Гаррел хлопнул ладонью по ладони Макси и выбрался из циклолета первым, вместе с Пеллонхорком. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы взять пьютер, и к тому моменту, когда мои ноги коснулись земли, Гаррел и Пеллонхорк уже исчезли. Из арочной двери на меня смотрела женщина. Она была высокой и одетой в идеально облегавший фигуру пепельно-серый костюм, который выглядел так, словно она не смогла бы сесть, не разорвав его.

Больше не было никого. Я перехватил пьютер поудобнее. Она посмотрела на него, потом на меня и сказала:

– Меня зовут Мадлен. – Она напоминала мне женщин, которых я видел в Песни; улыбка у нее была натянутая и функциональная – скорее судорога, чем улыбка. – А ты, должно быть, Алеф.

Она сделала непонятный мне жест, и мы прошли в атриум банка.

Атриум был так высок, что я едва охватывал его взглядом, и укрыт листвой папоротников и плющом, змеившимся по стенам и потолку. Пели птицы, пахло чем-то сладким и чистым. Он был зеленым и восхитительным. Я споткнулся, не в силах отвести взгляда.

– Это все ненастоящее, – отчетливо сказала Мадлен.

Я понимал это, конечно, но мне хотелось, чтобы оно было настоящим. Хотелось, чтобы, пусть всего несколько мгновений, нечто невозможное побыло реальным. Я предчувствовал, что у меня уже никогда не будет такой возможности – верить вопреки фактам. Фактов во мне было уже слишком много. В Песни я встречал только наружные виды банка. Все детали его внутреннего устройства были засекречены, и атриум некоторое время пробыл неизвестной величиной.