Цена слова - Степан Александрович Мазур

она пригласила нас на тот пустырь за школой. И сама не пришла. Пришёл Мишка. С тремя бугаями. Значит, Жанка либо сломалась под напором Миши, либо случайность. Случайностей не бывает, выходит, что тут снова замешан Колчиков.

Уроды! Оба. Что они могли сделать Жанке или её семье, что довольно нормальная девчонка, что испытывала искренние симпатии к Антохе, привела его к могиле? Или всё это была игра с самого начала?

Одно знаю точно, если и дальше буду стоять с открытым ртом у кассы, подумают, что выиграл лотерею. А на халяву всегда найдутся желающие.

— Простите, мадам, вы не могли бы вызвать мне такси? — Обронил я кассирше, вытащив из пачки пятитысячную купюру и протянув, подмигнув, как донжуан-неудачник.

— Конечно, конечно, — поспешно улыбнулась женщина, и купюра исчезла меж довольно объёмных грудей размера этак четвёртого с половиной с поразительной быстротой.

А вот пара странных мужичков с бегающими глазками у входа в банк не сдержали эмоций. Везде этот скрытый гоп-стоп. Надо только успеть понять. А большие деньги учат двум вещам: понимать или потерять. Мало того, что одиночество обязывает ни на кого не надеяться, так ещё и данное другу слово бьёт по щекам всякий раз, когда собираешься сделать глупость.

Сразу в гостиницу не поехал, вместо этого другой банк принял vip-клиента, и ячейка сохранила сумку. Всё-таки припрятать ключ от ячейки проще, чем копать промёрзшую землю лопатой неизвестно где.

Хорошие мысли не всегда приходят в последнюю очередь.

Вспомнив, что песня строить и жить помогает, забрёл в магазин цифровых технологий. Приглянулся цепляющийся на руку mp-3 плеер.

Молодой продавец, не на много старше меня, за символические чаевые тут же закидал на плеер музыки, забив тот под завязку.

Сделав звук погромче, я почувствовал, что жизнь вокруг теперь не такая страшная.

* * *

После тёплой ванны, на мягкой кровати с горячим обедом на одеяле думается медленней, но намного комфортней. На повестке дня два вопроса: ключ и Жанна. Решение этих вопросов приведёт к решению главного — Колчиков, пусть даже пистолет на сутки остался в сугробе у банка.

Итак, ключ.

Ключ можно деть куда угодно, но так, чтобы никто никогда не догадался. Народ русский любопытен и залезет в любую щель, в любое самое невероятное место, доставая самые невероятные вещи.

Но есть места, где люди не привыкли быть. На гору лезть не обязательно, но припрячу я ключ на какой-нибудь крыше, да так, чтобы никакой работник, меняющий настил, не догадался.

Итак, Жанна.

Что же с тобой делать, красава? Убить, обвиняя в гибели Антохи или спасти, подразумевая насилие Михаила? Убить всегда проще, особенно с пистолетом в сугробе. Придётся спасать. Но от кого, если Младший мёртв? От Старшего меня самого надо спасать.

Пытаясь отвлечься, я залез под одеяло и включил плеер:

Я живу в мире лжи и предательства [11].

Расквитайся со мной, моя мрачная жизнь.

Всё равно не дождёшься улыбки —

Только сучий оскал и шёпот: держись.

Ты же стерва, каких в мире мало.

Все проблемы и беды — на плечи мои.

Даже отблеск победы — блеск зубов твоих гадов.

Даже финиш дороги — утёса обрыв.

Я заинтересовано посмотрел на цветной дисплей: «Обращение к жизни», высветило мне оно название песни. Неизвестная группа.

Сколько можно терзать? Ты меня ненавидишь?

Так возьми и добей. Не по мне умолять!

Ты привыкла смеяться, когда я на коленях,

Ты привыкла к веселью у дороги в обрыв.

Как молнией ударило. Сердце заколотилось. Даже волосы встали дыбом. Подскочил, отбросив одеяло. Про меня, что ли поют?

Если всем по заслугам, то тебе я не верю!

Заслужить можно муки, но не ад на земле.

Ты меня презираешь? Но ведь это взаимно!

В отражении стёкол твои вижу клыки.

Свалился на пол, хватаясь за трепещущее сердце. На глаза навернулись слёзы, едва удержался, чтобы не взвыть. Вот это в самую точку, ребята.

Ты меня отрицаешь? В твоём духе сомненья.

Но сожмутся на горле пальцы белы мои.

И увидишь, что воина ты по жизни растила.

Этот воин не мыслит путей без борьбы.

По щеке покатилась слеза. Едва нашёл сил, чтобы взобраться на кровать. Прежде чем отключил звук и уткнулся в подушку, уснув, обессиленный, прошептал:

— Колчиков, я буду с тобой бороться до победного конца.

* * *

Антон протянул руки и схватил за плечи. В тонких руках было столько силы, словно меня взяли в тиски. Но больше силы было в спокойных глазах, под очками. Губы шептали, но каждое слово слышал, как крик на ухо:

— Игорь, ты должен спасти её. Жанну. Спаси. Она не виновата. Пожалуйста, Игорь. Ради меня. Ради нашей памяти дружбы… Должен!!!

Я подскочил с кровати в холодном поту. Он обливал пылающее тело, пытаясь понизить температуру. Грудная клетка ходила ходуном, сердце бежало куда-то с такой скоростью, что я вряд ли смог бы его догнать, если бы начали соревнования по бегу. Горло пересохло, в предрассветном сумраке гостиничного номера не видел ничего, кроме Антона. Он словно до сих пор стоял напротив и держал за плечи стальными пальцами.

Я невольно включил светильник и пощупал плечи. Мне упрямо казалось, что там должны быть синяки. Но ничего подобного, конечно же, не было. Переволновался, перенапрягся. Надо отдышаться, успокоиться. Психика расшаталась.

Да, брат, я выполню, что ты хочешь, но сначала надо всё продумать. Всё до последней детали. Я стал осторожным. Я должен им быть. Второй попытки не дадут.

Погасил свет и откинулся на подушку. Руки сами подхватили плеер, накинул наушники, надавил кнопку. «Молитва к Творцу» — выдал плеер.

Скажи, Отец, откуда столько боли?

Тесней для душ не может быть тюрьмы.

Скажи, Отец, откуда столько крови?

Мы созданы Тобою из любви.

Скажи мне, кто за всё в ответе?

Я должен знать. Я создан был Тобой!

Пусть обречён на поиски из века в веки,

Я человек, и не наполнен пустотой.

Ошибка я? Или твоя усталость?

Мой странный путь ещё не предрешён.

Я слаб и уязвим, и от Тебя лишь малость,

Но если Ты со мной — все