Багет в багровых тонах - Сара Фокс

– Вообще-то у меня честный бизнес, комиссионка, – сказал Кирк, но возражение его прозвучало не слишком убедительно.

Мы с Иваном молчали, и тогда он продолжил.

– А, ладно. Она думала, что я и правда замешан в чем-то таком. Намекала мне на это раньше. Ну и кроме того, место, куда нужно было принести деньги, указывало на Иду.

– Почему на Иду? – спросила я.

– В записке говорилось, что деньги нужно оставить в бумажном пакете под скамейкой на западной стороне Уайлдвудского парка, рядом с фонтанчиком для питья.

– И что? – сказала я, не понимая, при чем тут Ида.

– Она всегда сидела на этой скамейке, – сказал Кирк. – Каждый день кормила своих дурацких голубей.

– Хорошо, но почему ты тогда решил, что шантажирует тебя не она?

– Я пошел прямо к Иде, чтобы все ей высказать. Я порвал записку, бросил в нее и сказал, что она не получит ни цента. Она могла бы пойти в полицию, но у них ничего на меня нет. Никаких улик против меня. – Кирк снова опустился на стул. – А она сказала, что понятия не имеет, о чем я говорю.

– И ты ей поверил? – спросил Иван с сомнением.

– Да, но не потому, что она сказала, что ничего не знает о записке, а потому что я посмотрел ей в глаза. Ей ничего не стоит соврать тебе прямо в лицо, но я чувствую, когда врут, а когда нет. И я серьезно: она впервые слышала об этой записке.

– И ты не знаешь, кто тебя на самом деле шантажирует?

– Понятия не имею.

Кирк снова встал со стула и сунул руку в карман, звеня чем-то вроде связки ключей.

– А ты не ходил в парк, чтобы посмотреть, кто заберет твои деньги?

Кирк посмотрел на меня так, будто я сказала глупость.

– Так я не понес никакие деньги в парк. Ты думаешь, я буду плясать под чью-то дудку? Мне нечего бояться. У полиции на меня ничего нет.

Он вышел из-за прилавка и повел нас с Иваном к двери.

– Вам пора, я закрываюсь на перерыв.

Решив, что больше ничего от Кирка не добьюсь, сопротивляться я не стала. Как только мы с Иваном вышли на улицу, Кирк запер дверь и перевернул табличку: с «Открыто» на «Закрыто». Я осталась стоять под жарким солнцем, едва замечая его обжигающие лучи.

– Я растерялась, – сказала, покачав головой. – Если Ида не шантажировала Кирка, то, наверное, она не шантажировала и мистера Хайнза, и других. И если она никого не шантажировала, то у части моих подозреваемых больше нет мотива.

И тут мне пришла в голову еще одна мысль.

– Но возможно, убийцу все-таки шантажировали, и – как и Кирк – он решил, что за всем стоит Ида. Ее могли убить по ошибке.

Иван хмыкнул, и я не поняла, согласен он с моей идеей или нет.

– Но, во всяком случае, Кирка из списка подозреваемых можно исключить. Наверное, он и замешан в чем-то незаконном, но, мне кажется, он говорит правду: у полиции на него ничего нет. И он знал, что это не Ида его шантажирует.

– Звучит логично, – сказал Иван.

Я все еще раз обдумала.

– Надо снова поговорить с Шерил Хайнз и посмотреть, что она скажет о шантаже. Если Мелинда нашла среди бумаг отца записку – а это вполне вероятно – и пошла к Иде, значит, она думала, что шантажировала его тоже Ида. И если Шерил узнала о записке от Мелинды, то наверняка тоже решила, что шантажист – это Ида. Кто-то из них может оказаться убийцей.

Иван снова скрестил руки на груди, пристально наблюдая за мной.

– Ты пойдешь к ней прямо сейчас?

– Да, если она дома.

– Тогда я пойду с тобой.

Я хотела сказать, что в этом не было необходимости и там мне нечего бояться, но передумала. В конце концов, если она убийца, то это может быть опасно. И после сцены с Мелиндой мне не хотелось рисковать.

– Спасибо, Иван, – сказала я.

Мы добрались до дома Шерил. Она была на крыльце, занималась цветами, которые висели в горшках под окнами. В руках она держала лейку. Когда мы свернули на дорожку к ее дому, Шерил посмотрела в нашу сторону и нахмурилась. Она поставила лейку и положила руки на бедра.

– Мне вчера звонила Мелинда, она была очень расстроена, – сказала Шерил, когда мы подошли к крыльцу. – Зачем ты с ней так?

– Мне очень жаль, что так вышло, – сказала я, все еще стоя у лестницы. – Она, наверное, не сказала, что чуть не набросилась на меня? Это уже ни в какие ворота…

Шерил нахмурилась еще сильнее.

– Нет, об этом она не сказала. Это никуда не годится, конечно, но ты тоже хороша!

– Может, и так, но я пытаюсь выяснить, кто убил Иду.

– И ты подозреваешь мою дочь? Это смешно! – Шерил начала перебирать нитку жемчуга на шее. – Я уже говорила, это не она. Мелинда была у меня на глазах все утро. Я не видела ее, разве что когда она пошла к Иде, но она дошла только до крыльца, внутрь не заходила.

Я не стала говорить Шерил, что рассказ Мелинды отличался.

– Ваша дочь – не единственная, кто мог хотеть смерти Иде. Но она ведь нашла записку, Ида шантажировала вашего мужа.

Шерил вздохнула.

– То есть ты знаешь. Да, Мелинду это очень разозлило, но она никого не убивала.

Я кивнула на стулья, стоявшие на крыльце.

– Может, сядем?

Шерил еще раз вздохнула и села на ближайший стул, положив ногу на ногу. Руки она сложила на коленях. Я села рядом, а Иван остался стоять у лестницы, снова скрестив руки на груди. Шерил бросила на него неловкий взгляд, но затем снова посмотрела на меня. Она явно была недовольна.

– Не знаю, чего ты от меня хочешь. Мелинда не убивала Иду, и я буду признательна, если ты оставишь нас в покое.

– У меня есть несколько вопросов по поводу того, как вас шантажировали, – сказала я.

Выражение лица Шерил не изменилось, но возражать она не стала, и я решила, что молчание – знак согласия.

– Что было в записке? И почему Мелинда решила, что записка – от Иды?

Я решила, что Шерил скажет то же самое, что и Кирк, но надо было удостовериться.

– Помимо того, что шантаж – очень в духе Иды? – спросила Шерил и, не дожидаясь ответа, продолжила: – В записке говорилось, что деньги нужно оставить в парке под скамейкой, на которой Ида сидит почти каждый день. К тому же она живет с нами по соседству, значит, могла подслушивать.

Мне хотелось спросить, какую тайну удалось вызнать шантажисту, но я решила, что это не имеет значения и злить Шерил тоже не стоило.

– Как думаете, ваш муж тоже думал, что шантажист – Ида?

Шерил больше не хмурилась, но губы ее вытянулись в строгую тоненькую нитку.

– Да, он тоже так считал.