Выбраковка - Олег Дивов

– А теперь до свидания, – сказал Гусев женщине.

– Спасибо. Большое вам спасибо! Вы только не очень его, ладно? Ну, поучите, чтобы запомнил, но не до смерти.

– До свидания, – повторил Гусев.

Задержанный в тихом ужасе лежал на спине и затравленно смотрел на Гусева, который неспешно к нему приблизился.

– Вставай, сынок, – сказал Гусев, глядя на дисплей ноутбука, где отразилась вся короткая биография вора. – Н-да, негусто. И сделать в жизни ничего толком не успел, а вот угробить ее – всегда готов. Ты же одет вроде бы прилично. Зачем тебе воровать?

Парень, спотыкаясь, встал на ноги и опять тихо всхлипнул.

– Я в армию… – пробормотал он. – Призыва жду…

– И тебе в военкомате сказали – грабь, воруй, насилуй, армия все спишет? А?!

– Не-е-ет…

– Знаешь, что сейчас будет? – спросил его Гусев. – По идее мы и без заявления потерпевшей можем тебя оформить. Хватит того, что сами видели. И ты исчезнешь навсегда. Ты ведь серьезное преступление совершил, мальчик.

– Я… Я… Не хотел…

– Чего ты не хотел? Напасть на человека и отнять принадлежащую ему вещь? Интересное кино. А ты знаешь, мальчик, почему за такое положена выбраковка? Потому что ты сознательно вывел себя за грань закона. Обозначил себя как нечеловека. Люди не нападают на людей и не отнимают их собственность. Получается, ты у нас нелюдь. Враг рода человеческого. Враг народа. Разве не так? Я что, не прав?

Воришка заплакал. А сам все косился по сторонам, прикидывая, как бы ловчее смыться. В переулке было пустынно, спрятаться не за кого. А игольник – это знают все – отлично бьет на полсотню метров. Да и на ста метрах он тебя уложит, если игла попадет в незащищенное место – в затылок, например.

– Ты украл, ты хотел денег, – продолжал Гусев. – Отлично. Вот они, деньги. Посмотри… – Он протянул раскрытую ладонь, в которой поблескивала россыпь монет. – Видишь? Я спрашиваю – видишь?!

– Угу-у…

– Я даю тебе шанс, мальчик. Я даю тебе возможность узнать, каковы они, эти деньги, которых ты так хотел. Ты ведь любишь деньги? Ты не можешь без них? Ты готов ради них даже на преступление? Точно? Я угадал? Отвечай!

– Угу-у…

– Тогда попробуй, какие они, – мягко предложил Гусев.

И Валюшок, и задержанный непонимающе уставились на Гусева. А тот шагнул к парню вплотную и крепко взял его за глотку. И руку с серебром сунул ему под нос.

– Ешь, – все так же мягко приказал он. – Попробуй их на вкус.

«Ты с ума сошел, Пэ!» – хотел было крикнуть Валюшок, но осекся. Сейчас они двое, ведущий и его ведомый, находились в совершенно особых взаимоотношениях, когда поведение старшего не обсуждалось. Наоборот, этого старшего нужно было всячески страховать, что бы он ни вытворял. Но страшно Валюшку стало. Даже не страшно, а как-то так… Нехорошо.

Это было как в фильме Гринуэя – нереально и будто в другом измерении. Вор даже не попытался что-то сделать, он только давился и хрипел. А Гусев с руки кормил его деньгами.

– А теперь гуляй, – сказал он по-прежнему безмятежным тоном, поворачиваясь к вору спиной и доставая сигареты. – Спасибо, Леха, прячь ствол. Пойдем-ка мы с тобой, дружище, врежем пивка.

Валюшок смотрел через плечо Гусева, прямо в широко раскрытые глаза воришки. Тот стоял ни жив ни мертв. А Гусев смотрел на Валюшка и улыбался.

– Пойдем, Леха, – повторил он мягко. – Шоу окончено.

Валюшок медленно убрал оружие и бросил взгляд на сканер.

– Это стереть, запрос аннулировать, – махнул рукой Гусев. – Ложная тревога. Просто ложная тревога.

Он крепко обнял Валюшка за плечи, развернул и повел в сторону Арбата.

Позади раздался крик. Валюшок рывком освободился от гусевских объятий. Вор лежал на асфальте, конвульсивно содрогался все телом и подвывал.

– Успокойся, Леша. Он немного съел, двух рублей не наберется. Пока что ничего страшного не происходит. Это просто истерическая реакция.

– А что будет потом? – в ужасе спросил Валюшок.

– Откуда же мне знать, милый, – проворковал Гусев. – Кстати, интересно. Вернемся на базу, обязательно спрошу у доктора. Обязательно. Пойдем, выпьем по кружечке. В такую погоду отлично пойдет «Очаковское специальное». Просто замечательно пойдет.

Вор колотился головой об асфальт. Из окон показались встревоженные лица, кто-то выбежал из арки двора и склонился над бьющимся в судороге телом.

– Видишь, уже все в порядке, – заметил Гусев, увлекая ведомого за собой. Сам он в это время нажимал кнопки на сканере, отменяя запрос.

Действительно, к чему запрос – ведь обвинения вору никто не предъявлял…

…трагическая и страшная личность реального Дракулы, князя Влада III, не должна исчезнуть из людской памяти. Ведь его история – один из ярких примеров того, к каким преступлениям против человечности приводит соблюдение дожившего до наших дней принципа «цель оправдывает средства».

Некто по кличке Писец объявился в Москве внезапно, будто из-под земли. Еще задолго до появления выбраковки его неоднократно задерживали менты и каждый раз со скрежетом зубовным отпускали. При том, что на вопрос: «Чем занимаетесь?» – Писец всегда честно отвечал: «Работаю вором в законе». Когда пришла новая эпоха и появилась реальная возможность за такие заявочки схлопотать пулю в голову не отходя от кассы, Писец растворился в воздухе. Его искали долго и безуспешно, а потом махнули рукой. Справедливо предположив, что негодяй покинул страну в поисках более демократичных государств, где с такими, как он, вовсю церемонятся и в случае поимки на раздавленную фашистской диктатурой родину не отправляют.

И вдруг до скучающего от безделья опера дошли слухи, что Писец со дня на день посетит столицу. Капитан мгновенно встал на дыбы и принялся рыть землю копытом. В итоге милицейский информатор сообщил конкретное место и точное время, когда Писца можно будет забраковать. Опер пожаловал в АСБ лично, и Гусев отметил, что давно уже не видел настолько счастливого и гордого собой человека.

Грех было такого не обломать.

– У тебя двойка, тебе и идти, – сказал Гусеву шеф. – Чтобы не отсвечивать. А с улицы вас подстрахуют.

– Заодно и пообедаем, – хмыкнул Гусев недовольно – брать Писца нужно было в ресторане, где тот назначил деловую встречу. – Что за кликуха такая – Писец… Песец? П…дец?

– Фамилия у него – Пипия, – сказал капитан, неприязненно разглядывая Гусева. Оперу Гусев сразу не понравился – уж слишком мало проявил энтузиазма, узнав, какая ему предоставлена честь.

Гусев повертел в руках фотографию Писца, на вид совершенно русского человека, и бросил ее на стол. Толку от фотографии было чуть, скорее всего Писец кардинально изменил внешность.