Флирт на поражение - Дарья Владиславовна Сойфер

возьми – и докажи ей, что она ошибается!

Женя вздрогнула и нервно сглотнула. Паркет под ногами странно закачался, будто весь многоэтажный дом вдруг спустили на воду. Нет, поцелуй – это еще куда ни шло. Но чтобы спать с кем-то назло? Интересно, Ветровы все страдают от шизофрении или это просто фирменные курощения Алика? Да нет, вроде лицо его оставалось совершенно серьезным, уголки губ были плотно сжаты – никакого намека на улыбку. Так что, он действительно предлагает Жене прямо сейчас заняться сексом? Может, еще и простыню потом вывесить за дверь? Бред, бред, бред! Самое время влепить ему по сусалам! Так чего же ты медлишь, Агафонова? Почему твои руки висят как плети, а кишки, будто удав, сворачиваются в тугой узел? Очнись, черт тебя дери! Приди в себя, пока он не запустил руки тебе под юбку!

– Я… Я… – пролепетала Женя, облизнув пересохшие губы. – Не собираюсь я… С тобой… Спать… – она собрала все силы в кучу. – Ни за что!

– А вот сейчас было обидно! – Алик опустил руку, но Женя отчего-то все еще чувствовала тепло его ладони. – Но тебе придется!

– Ч-что?

– Да шучу я! Мы переспим понарошку! – Он вдруг расхохотался. – Ты бы видела свое лицо!

Вообще-то у Жени имелось чувство юмора, и она всегда могла по достоинству оценить хорошую шутку. Но вот сейчас ей было совсем не до смеха. Давным-давно в летнем лагере двое мальчишек взяли ее за руки и ноги и принялись раскачивать у самой кромки пруда, будто собирались бросить в ледяную воду. А потом, повеселившись вдоволь, поставили обратно, сообщив, что просто прикалывались. Так вот, теперь Женя испытывала примерно то же, что и тогда: нелепую помесь страха, обиды и облегчения.

– Ты когда-нибудь слышала про спецэффекты? – продолжал тем временем бессердечный Ветров. – Сначала разложим диван. Он дико громыхает, и Ясю это бесит. Может, я его поэтому до сих пор и не поменял. Поскрипим, постонем, постучим спинкой в стену… А? Кто тут гений?

И, не дождавшись от Жени похвалы, Алик приступил к выполнению плана. Справедливости ради стоит сказать, что диван и правда громыхал чудовищно. Звук был примерно такой, как если бы старый лифт, доверху набитый металлоломом, рухнул в шахту с десятого этажа.

– Алик, мать твою! – тут же донеслось из-за стенки, и Алик самодовольно ухмыльнулся. Мол, я же говорил!

– Иди ко мне! – сладострастно прорычал он, плюхнувшись в самую сердцевину своего сексодрома.

– Прекрати! – не выдержала Женя и швырнула в Алика подушкой.

– О да, детка! – Ветров притворно застонал.

Он издавал такие достоверные звуки, что, прикрой сейчас Женя глаза, ей бы показалось, что она находится на съемках фильмов для взрослых. Да, в плане практики Агафонова заметно отстала от сверстников, но в теории отлично знала, откуда берутся дети. Поэтому щеки у нее вспыхнули от смущения. А Ветров тем временем вальяжно разлегся, закинув ногу на ногу, словно ему нравилось издеваться над Женей. Он не учел одного: Агафонова никому не позволяла себя использовать.

– Хватит! – Она от души хлопнула его по ноге, чтобы привести в чувство.

Но Алика удар только раззадорил.

– Гениально! То, что надо! – шепнул он, а потом задрал футболку и принялся смачно шлепать себя по животу.

– Ты что творишь?! – Женя с трудом подавила желание заткнуть уши.

Она попыталась перехватить его руки, остановить бесстыжие хлопки, однако Алик оказался сильнее. Он дернул Женю на себя, и она от неожиданности рухнула прямиком на эту скрипучую арену порока.

– Алик! – только и успела воскликнуть Агафонова, прежде чем поняла, что это прозвучало как очередной возглас страсти.

И Женя хотела уже вспомнить о приемах ушу, чтобы обездвижить своего лжелюбовника и уйти, но в соседней комнате вдруг что-то душераздирающе грохнуло. Видно, Яся помешалась от гнева и начала метать предметы в стену.

– Вот видишь, – довольно выдохнул Алик. – Она в бешенстве! Еще немного – и мы ее сделаем!

Женя зажмурилась, не зная, что предпринять. С одной стороны, к ней взывал голос совести. «До чего ты докатилась, Агафонова?» – говорил он. С другой – перед глазами маячила Яся. Женя так и видела, как Ветрова мечется по комнате от злости, будто загнанная гиена, и эта картинка воодушевляла похлеще заветов Сунь-Цзы. Разве могла Женя сдаться в шаге от победы? От нее ведь и требовалось всего ничего: немножко стонов, да и только. Как там делают актеры в киношных сценах плотских утех?

– А-а-а-а! – выдала Женя после минуты безнадежных потуг придумать что-то получше.

Алик замер, и у него дернулось веко.

– Что это было? – с ужасом спросил он.

– Я… Хотела, как в фильме… – Женя вытерла о юбку вспотевшие ладони.

– В каком? Про чувака с бензопилой? – Алик обреченно закатил глаза. – Ладно, будем учиться по ходу дела. Устройся поудобнее, – тоном заправского учителя произнес он, и Агафонова послушно вытянулась на диване. – А теперь представь, что ты дико замерзла. Февраль, на улице минус двадцать, метель, ветер, а ты простояла на автобусной остановке часа два. А потом опа! – и перед тобой горячая ванна. С пенкой, солью и что вы там еще любите. Залезай!

– М-м-м… – вырвалось у Жени, и на долю секунды ей даже почудилось, что ее кожу щекочут маленькие пузырьки.

– Лучше! А теперь роскошный мускулистый официант подает тебе полную кружку какао с зефирками! – искушал ее Алик.

– А можно еще с корицей? – выдохнула она.

– Господи, да! Грязная ты девчонка! – воскликнул он нарочито громко, наполовину отвечая Жене, наполовину – выпендриваясь перед сестрой.

– Да! Я хочу еще! – не уступала ему Женя.

– Ах ты, ненасытная!

– Сильнее!

– Да! – Он зашлепал по животу вдвое быстрее, а Женя, рассудив, что этому соло на ударных не помешает достойный аккомпанемент, уперлась обеими руками в спинку ложа и начала раскачивать ее ритмичными ударами так, чтобы та билась о стену.

– Я горжусь тобой! – Лицо Алика озарила гордая улыбка. – Ты готова к финалу?

– Да-а-а! – простонала Женя. – Начинай, я за тобой.

– Ты уж меня извини, но дамы – вперед! Это мое кредо! – деловито сообщил Алик. – Давай, детка, жги!

И Женя зажгла. Она и не подозревала, что ее голосовые связки способны на такое. Да что там, и Алик, судя по всему, не догадывался, что в тихом омуте водятся эдакие демоны. Крик, который вырвался из Жениной груди, прозвучал громче и непристойнее, чем сборный хор портового борделя. Возможно, если бы кто-то надумал поставить оперу для извращенцев, то на сольную партию ему бы стоило пригласить именно Агафонову.

Теперь Женя с Аликом поменялись ролями: она, накричавшись всласть, расслабилась и довольно улыбалась, а он, напротив, выглядел