Ужин со смертельным исходом - Джон Данн Макдональд

Когда он исчез, уже не в состоянии что-либо есть, я поискала его и нашла в углу гостиной, сидящим, словно наказанный ребенок, облизывая губы и судорожно сглатывая, с не очень сфокусированным взглядом.

— А ну-ка, встали, детка, опа! — сказала я. Взяла его за руку и, потянув кверху, поставила на ноги. Он был тяжеленный. — Ну а теперь пошли. Одной толстой ножищей, потом другой.

— А где все? — проговорил Пол, еще не отойдя до конца от горячки коллективного времяпровождения.

Я провела его по коридору к их комнате и уложила на кровать. Стащила с него туфли и укрыла его одеялом.

— Очпризнателен, — пробормотал он. — Очпризнателен.

Я посмотрела на него. Вот бедняга! Попал не в свою лигу. Где ничего не разобрать. И совсем растерялся.

— Бедный старый медведь, — сказала я, импульсивно наклонилась к нему и легонько поцеловала в губы. А потом вышла и затворила за собой дверь.

Я спустилась и загорала до тех пор, пока не решила, что с меня достаточно солнца. Стив и Ноэль исчезли, уплыв на удаленный остров в одной из лодок. Это тоже было очень грустно. Все было грустно. Я вгоняла себя в депрессию. А то, что не было грустно, было гадко. Джуди Моралистка.

Я думала о старых временах, местах, куда меня в свое время забрасывало. Те ребята, конечно, были достаточно необузданными, несуразными, а в некоторых отношениях изрядными паршивцами. Тут тебе и распальцовка. И «розочка» из разбитой бутылки. Могли устроить дебош, поколотить зеркала. Соблазняли глупеньких маленьких девчонок, обалдевших от музыки. Баловались «травкой», поворовывали выпивку и занимались петтингом с женой хозяина того самого заведения, в котором мы выступали.

Но при всем при том они хоть что-то делали. Они сочиняли музыку, выводя на трубе немыслимые пассажи под частые удары большого барабана. Бог ты мой! Сизый дым, и люди, выстукивающие по столикам, и эта обезумевшая труба, бесконечно импровизирующая, поблескивая желтой медью, и полузакрытые от восторга глаза. Да, конечно, сорвиголовы, пакостники, но хоть что-то делающие. А эти люди пакостили более изощренно и при этом ничего не создавали. Они просто подзуживали друг друга палками.

Я пошла к своей комнате. Когда проходила мимо приоткрытой двери Уилмы, она проговорила:

— Джуди, дорогая.

Я пожала плечами и зашла.

— Привет, Уилма.

— Хорошо проводишь время? — Она сидела за туалетным столиком, делая что-то со своими ногтями.

— Шикарно, — ответила я.

— Пожалуйста, сядь, дорогая. Нам пора немного поговорить.

— Еще бы!

Она скользнула по мне взглядом, словно скальпелем, и снова уставилась на свои ногти.

— Я думала о тебе, Джуди. Пыталась отыскать кое-какие ответы. Понимаешь, просто из верности, мне хотелось бы иметь возможность снова задействовать тебя предстоящей осенью. Ненавижу расставаться с людьми.

Моим первым желанием было ей сказать, что я никогда не работала именно на нее. Но тут вспомнила предупреждение Уилли и просто села.

— Я размышляла над тем, что в свое время сделало тебя такой популярной, Джуди. По-моему, теперь знаю. Ты очень недурна собой, дорогая. В твоем лице есть какая-то чувственность. И у тебя приятный небольшой голосок.

— Спасибо, — проговорила я несколько мрачновато.

Уилма подошла ко мне вплотную. Наморщила лоб.

— Юмор, как я полагаю, вещь совершенно непредсказуемая? Действительно, есть что-то гротескное и, пожалуй, забавное в привлекательной девушке, которая паясничает и пытается выглядеть как можно хуже, а не как можно лучше. Когда у тебя по лицу течет что-то клейкое и все прочее. На какое-то время это очаровывает публику. Но такое не может продолжаться до бесконечности, правда?

У меня было что ответить. Ей не помешало бы узнать кое-что про попадание в ритм, расстановку акцентов, про то, как нужно улавливать настрой зрителей, когда играть сдержаннее, а когда добавлять красок. Про то, как приходится постоянно работать над шоу, чем-то его пополнять, что-то выбрасывая, выбирая самое подходящее для себя.

Она отложила свои инструменты и посмотрела на меня в упор:

— Дорогая, тебе придется признать, что ты перестала забавлять публику. Все, что у тебя было, — это определенная эпатажность. Я дала указание Уолласу попытаться найти тебе замену. Но, видишь ли, при этом мне небезразлично твое будущее. Ты никогда не думала о том, чтобы брать уроки актерского мастерства?

Я зажгла сигарету и выпустила дым куда-то в ее сторону.

— Подожди минутку, сестричка. Я уволена? Ты это хочешь мне сказать?

Уилма улыбнулась:

— Именно.

— Круто вы взялась за дело, миледи. Круче некуда. Но давайте поставим вопрос иначе. Я продавала вам услуги через моего импресарио и через ваше рекламное агентство. Ваше мнение о моем будущем интересует меня примерно так же, как сферическая геометрия. Поэтому давайте оставим тему личных отношений, хорошо?

— Прости, если я задела твои чувства, дорогая.

— Не задели, — огрызнулась я, пытаясь улыбнуться, но у меня дрожала рука, и, черт возьми, она это видела.

— Мне наплевать, если ты меня презираешь, Джуди. Я говорю это только для твоей же пользы. Ты молодая и оказалась в тупике. Тебе нужно начинать думать — как ты распорядишься своей жизнью.

— Я прекрасно распоряжусь моей жизнью.

— У тебя известность того рода, которая ударяет в голову. Актеры попадают в ловушку, веря тому, что люди говорят о них за деньги. Ты ведь это знаешь, правда?

— Согласна, с некоторыми это случается.

— Я не хотела делать это через посредника, Джуди. Думала, мы сможем поговорить друг с другом по-хорошему.

— Вот и говорим.

— Благодаря грамотной раскрутке ты сделалась королевой на день. Но этот день закончился. И тебе придется с этим считаться.

Я встала. Теперь это уже не называется отступлением. Это называется укорочением линий коммуникации. Мне рассказал об этом большой одноногий морской пехотинец.

— Я ценю все ваши советы, миссис Феррис. Уж не знаю, как там правильнее с юридической точки зрения: смотать удочки немедленно или оставаться до последнего? Как вы желаете?

— Я бы не хотела, чтобы ты уезжала сейчас.

Я заглянула ей в глаза. И подумала: интересно, как бы смотрелись эти маникюрные ножницы торчащими из ее горла?

— Еще раз спасибо.

— На доброе здоровье, Джуди.

По-настоящему меня начало трясти, только когда я добралась до своей комнаты. Даже если мода на Джуди прошла, одного у меня все-таки не отнимешь: гордости за мое мастерство. Я — профессионал. И, черт бы ее побрал, она взялась именно за это. Четырнадцать лет шоу-бизнеса ничего не значат. Я, видите ли, девчонка, в которую кидались чем-то клейким, для эпатажа. Возможно, не одна она так думает. Чертова баба! С ядовитой приторностью, прицельно вышибает из-под тебя главную опору. Ну что ж, это ей удалось, она сильно меня расшатала — моя опора в нескольких местах дала трещину. Но я устою. Мне всегда это удавалось.