Битвы, изменившие историю - Флетчер Прэтт

Испанский флот под командованием Хулиана Ромеро, который чуть не захватил Вильгельма Оранского в Хармигнисе, застал гезов у Вальхерена, их адмиралом к тому времени стал Луи де Буасо сьер де Руар. (Гийом де ла Марк был смещен с поста за то, что приказал пытать семидесятидвухлетнего священника, друга Оранского; через несколько лет его постигла смерть от укусов бешеной собаки.) Битва кончилась тем, чем обычно заканчивались попытки испанцев уничтожить морских гезов, — полным поражением. Ромеро через иллюминатор выбрался из горящего флагманского корабля, доплыл до берега, откуда за боем наблюдал Рекесенс, вылез из воды и сказал: «Я говорил вашему превосходительству, что я солдат, а не моряк». Испанцы расквитались за провал тем, что напали на Людовика Нассауского, который перешел через Рейн с войском из наемного сброда и добровольцев, и разгромили его практически без потерь со своей стороны. Сам Людовик в ходе боя был убит.

Теперь на доске остались только самые крупные фигуры. Вильгельм находился между Делфтом и Роттердамом с 6 тысячами человек, которых было недостаточно, чтобы встретиться с испанцами в открытом поле. Если испанцы возьмут Лейден, значит, они смогут взять что угодно.

IV

Вальдес прибыл на место в октябре 1573 года, но после нескольких беспорядочных операций, которыми он даже не установил полную блокаду, его отозвали в Антверпен на подавление мятежа. Второй раз он подошел к городу 26 мая 1574 года уже с четко разработанным планом действий. Лейден располагался в середине концентрического кольца каналов, на берегах которых были деревни. В этих деревнях Вальдес построил укрепления, а в промежутках, где счел нужным, возвел редуты, создав шестьдесят два укрепленных, взаимодействующих друг с другом пункта. Испанцы хотели обойтись без дорогостоящих штурмов, артиллерийских обстрелов и подкопов, применявшихся доном Фредериком при осаде Хаарлема и Алкмара, а позволить голоду сделать свое дело, не оставив ни одной щелки в блокаде. Он полагал, что ленивые нидерландцы были по уши в собственных заботах и не побеспокоились запастись продовольствием или усилить гарнизон после первого наступления испанцев.

Незадолго до того, как кольцо вокруг Лейдена сомкнулось, Оранский передал его жителям послание, в котором просил их продержаться три месяца, этого времени должно хватить для их освобождения. Но дни и недели шли; Оранский заболел лихорадкой, у него не было ни денег, ни надежды собрать армию, чтобы прорвать кольцо Вальдеса. Были созваны Генеральные штаты, уполномочившие принца предпринять отчаянную меру — пробить плотины вдоль Исселя и Мааса близ Роттердама, Шидама и Делфта, затопив половину Голландии. 21 августа горожане обратились к Оранскому со словами о том, что они продержались испрошенные три месяца, весь хлеб кончился, а солода хватит еще на четыре дня.

Не падайте духом, говорил ответ Оранского, доставленный почтовым голубем, вода прибывает. Бургомистр Ван дер Верфф прочел послание со ступеней городской ратуши и распорядился, чтобы по улицам пошел оркестр, играя «Вильгельмус ван Нассаувен». В испанском лагере поднялась тревога, но «глипперы», как называли перебежчиков из нидерландцев, успокоили Вальдеса: это не Алкмар, защищенный системой плотин; здесь плотины располагались одна от другой на таком расстоянии, что осаждающим не грозило утонуть. Так и получилось; вода действительно разлилась, но опустошение страны оказалось напрасной жертвой; уровень воды поднялся лишь на десять дюймов, в редутах и укрепленных деревнях по-прежнему было сухо. 27 августа Лейден передал еще одно отчаянное послание; горожане начали есть лошадей и собак, зерна не осталось никакого.

Оранский был так серьезно болен, что телу его, казалось, пришел конец, но недуг не коснулся его разума. Как только принц получил полномочия открыть шлюзы, он решил прибегнуть к военно-морской силе, где у нидерландцев было явное преимущество. Адмирал Буасо и морские гезы прибыли в Роттердам 1 сентября на двух сотнях кораблей с неглубокой осадкой, большинство было построено специально для этой задачи, на каждом имелось около десяти легких пушек и от десяти до восемнадцати гребцов. Среди них были несколько пробных судов, например, огромный «Делфтский ковчег» с пуленепробиваемыми фальшбортами и гребными колесами на ручной тяге.

С этим флотом гезы подплыли к громадной плотине под названием Ланд-Шидинг, расположенной в пяти милях от Лейдена. По приказу Оранского Буасо ждал, пока не сгустилась ночь 10 сентября, и потом захватил отрезок плотины. Испанцы попытались контратаковать из деревень по обе стороны от захваченного участка, но не смогли из-за корабельных орудий; плотина была пробита, и эскадра Буасо вошла в канал.

Через три четверти мили ей встретилась еще одна плотина, Гринвей, до сих пор на фут поднимавшаяся над водой. Буасо снова воспользовался темнотой для маневра; гезы открыли плотину и провели корабли. Но потом пришлось задержаться; за Гринвеем лежала обширная заболоченная местность, называвшаяся Пресноводным озером, где вода поднялась недостаточно высоко, чтобы корабли могли пройти. Через болота вел канал, но испанцы закрыли его с обоих концов; корабли могли подойти к препятствию только друг за другом и не имели возможности воспользоваться своей превосходной артиллерией. Почти неделю флотилия растерянно кружила поблизости, нервы у всех были на пределе; но вдруг 18 сентября задул сильный северо-восточный ветер, нагоняя воду, а несколько беженцев рассказали, что между деревнями Зетермеер и Бентуйсен есть невысокая плотина, если ее пробить, можно обойти озеро. Буасо направился по указанному пути; в обеих деревнях стояли испанцы, но на кораблях хватило пушек, чтобы после жаркой короткой схватки прогнать неприятеля, и флотилия двинулась дальше. Буасо велел поджечь дома, давая лейденцам сигнал о том, что помощь на подходе.

Но так ли это было? За горящими деревнями, в миле с четвертью от Лейдена, располагался опорный пункт Зетервуде, хорошо укрепленный и стоявший высоко над водой. Ветер в соответствии с сезоном неуклонно дул с востока, удерживая воду на арене действий на уровне девяти дюймов, а кораблям Буасо, чтобы пройти, было нужно двадцать дюймов. Не помогло даже присутствие Вильгельма Оранского, который приказал принести себя на носилках в авангард наступления. Горожане до последней крошки съели все, что было у них съедобного, и умирали от голода. Вокруг бургомистра Ван дер Верффа собралась толпа, умоляя его рискнуть и сдаться на милость испанцев. «Вот мой меч, — вскричал он. — Если хотите, пронзите мне сердце и разделите мое тело между собой, чтобы утолить голод; но пока я жив, не ждите, что я сдам город».

Оранский вернулся в Роттердам, рассветы сменялись закатами; но утром 1 октября поднялся северо-западный ветер, такой же неожиданный, как тот, что помог Жанне д'Арк. Потом он сменился на юго-западный, и Северное море хлынуло сквозь пробитые плотины, всего за несколько часов Буасо получил уровень воды больше двух футов. Корабли двинулись на штурм Зетервуде, где произошла странная земноводная битва с испанскими дозорными лодками, плававшими в темноте среди верхушек деревьев и крыш домов, и испанскими терциариями на гатях и лоскутках земли, возвышавшихся над водой. Здесь судьба улыбнулась гезам; все испанские лодки потонули, и зеландские рыбаки с ружьями, гарпунами и пиками погнали испанцев по гатям. Буасо завершил свою работу.