Лучший полицейский детектив - Вадим Молодых

для самого себя переставал быть не только злым, но даже и строгим. Он начал посматривать на «лучшего опера в отделе» с интересом вновь сделанного открытия, в котором разочарование сочеталось с сарказмом на уровне откровенного издевательства:

— Тогда выходит, что не только устоялась встреча, а и начала вытанцовываться…

— Так точно, тэ-эрищ пАл-ков-ник! — опер совершенно серьёзно фиксировал собственный идиотизм.

— Продолжай, — уже не стесняясь, усмехнулся Полковник.

Опер принял его улыбку за знак удовлетворения.

— Объект подвёз Диану на такси, но не к самому дому, а за квартал до него. Потом проследил её пешее следование до подъезда, где состоялась их общая встреча с мужем Дианы Кириллом.

— Зачем? Чужую жену из рук в руки объект передавал, что ли?

— Тут не совсем ясно, тэ-эрищ пАл-ков-ник… Они сразу разошлись по разным направлениям: Диана — в подъезд, Кирилл сел в машину, объект домой побрёл… — стараясь быть задумчивым, растянуто ответил опер.

— Ну и?…

— Что?

— Выводы какие из наблюдений за день? — Полковник строгостью тона катализировал опера.

Опер, как и положено при докладе, встал «смирно» и снова заговорил чётко:

— Имеет место многоступенчатая и многоуровневая, сложная по структуре, любовная связь всех со всеми. — Полковник завращал глазами. — В частности, в результате проведённых мной оперативно-розыскных действий подтверждены давнишние романтические отношения между объектом и Дианой…

— Какие отношения? — снова издёвка.

— Романтические. Первая любовь.

Этот вывод опер произнёс так твёрдо и звонко, будто речь шла не о нежнейшем состоянии души, а о выплавке чугуна.

— Ага… А замужем она, значит, за Кириллом?

— Так точно, — снова металлический звон.

— А что из себя представляет этот Кирилл?

— Мажор, тэ-эрищ пАл-ков-ник.

— То есть?

— Сын высокопоставленного чиновника. На днях защитил кандидатскую диссертацию…

Тут опер уверенным движением достал из внутреннего кармана свой блокнот и прочитал название работы.

— Та-ак… — теперь задумался Полковник, начавший уже хоть что-то выстраивать из наваленных опером обломков информации. — Значит у объекта была любовь с Дианой, но замуж она вышла за Кирилла — его друга, так как объект бедный, а Кирилл — богатый. Это первое. Так?

— Так точно! — радостно гаркнул опер. Он словно оживился от того, что из его галиматьи Полковник смог сделать очевидное заключение — недаром он начальник.

— Второе… Первая любовь объекта и Дианы не «заржавела»… Они же встретились в кафе… Как бишь оно называется?… «Интрига»! — Какое уместное название. Третье… Диана к своему дому пошла одна… Очевидно опасаясь быть застуканной мужем… А как она прощалась с объектом? Они обнимались-целовались? Не-ет. Кроме того, все трое встречаются у подъезда… Зачем? Может они случайно встретились?

У опера на лице мелькнул отблеск Полковничьего озарения — нет, недаром он начальник.

— Допустим, что так, — тот продолжал самостоятельно делать выводы. — Но остаётся пока неясным четвёртое и пятое…

Подчинённый, захваченный спектаклем с начальственной проницательностью, забыв о субординации, стоял уже в позе, в которой восхищённые пацаны проявляют живой интерес к происходящему. Как в цирке у фокусника. Но Полковник был давно привычен к проявлению подчинённого подобострастия и, кроме того, знал, что такого рода тупость, хоть и льстит его самолюбию, но малопродуктивна в конкретной работе. А потому простимулировал опера строгостью ещё раз:

— Ты главного не узнал! Причём тут доктор? Почему погиб он, а не Кирилл? Что было бы логичней, исходя из твоих данных… Кроме того… С какой целью объект следил за больницей?

— И ещё, тэ-эрищ пАлковник… — потупив взор в услужении… в унижении даже, замаскированном под служебную добросовестность, тихо, но твёрдо, проговорил опер.

— Что ещё?! — довольство от признания подчинённым своей недоработки Полковник прикрыл показным раздражением от того, что тот осмеливается его дополнять.

— Ещё шестое… Неясно, что связывает Кирилла и медсестру?

— Ой-й!..

Полковник аж сморщился от брезгливости:

— Ты чё?! Не мужик, что ли? Тут-то чего неясного? Понравилась девка… Приударить решил… Обычное дело.

— Но почему тогда объект так живо отреагировал?

Начальник даже приостановился в своём хождении по кабинету. Но невнимательности так просто признавать не собирался:

— А что? Прямо так живо подхватился?

— Так точно. Даже привстал в укрытии, чуть себя не обнаружил…

Но и тут Полковник оказался на высоте полёта мысли:

— А если предположить, что он обрадовался? А? Ну да! Он обрадовался… Тому, что у него теперь есть железный аргумент против Кирилла для предъявления Диане, которую он по-прежнему любит и хочет у мужа отбить… Вернуть, типа… Он, поди, ещё и на телефон сфоткал, как Кирилл медсестре цветочки вручал.

Полковнику и самому нравилась рождённая на ходу версия (они, кстати, так и рождаются!), и он, самодовольно улыбаясь, посмотрел на опера, улыбавшегося восхищённо.

— Кстати! — не стесняясь, воскликнул начальник. — Может объект и медсестру ревнует! А что? Такое бывает — по двум фронтам сразу… Он же там лежал — медсестра процедуры делала… А тут этот… Друг! Объект его должен ненавидеть — учти! Отсюда предположение: объект начнёт увиваться вокруг Дианы, что не может понравиться её мужу, независимо от его собственного блуда на стороне. Он ведь тоже нормальный мужик, значит уверен, что ему можно, а ей — нет! Наблюдение за объектом продолжить… Каждый шаг его ты должен…

Полковник чуть не сказал «предвидеть», но глянул ещё раз на опера — куда там «предвидеть»!

— …контролировать… Да! Ещё очень важно… Он тебя самого не засёк?

Опер стал являть недоумение.

— Объект не обнаружил слежку за собой? — переформулировал вопрос Полковник.

Недоумение на лице опера сквасилось в обиду.

— Ладно, ладно… Не кисни… Расскажи-ка ещё раз, что он от тебя хотел… Ну, давеча… В неофициальном порядке.

— Так это… — снова оживился опер и, почувствовав свою нужность начальству, словно бы расцвёл. — Самоубийцей он интересовался. Кто такой, почему застрелился?

— А там что-то необычное есть?

— Да нет, вроде… Из-за бабы.

— О господи! Опять эти бабы… Ну, а почему он интересовался-то, как думаешь?

— Так это… — заморгал опер в новом недоумении по поводу непонятной начальству очевидности. — На его участке самоубийство-то… По территориальности, так сказать…

— Н-да?

Начальник отдела с недоверием стрельнул взглядом в подчинённого, отчего тот снова заморгал — теперь в немом восклицании «Виноват, тэ-эрищ, пАл-ков-ник! Только объясните, в чём».

— А почему он неофициально обратился? Почему как положено дело не запросил? По территориальности, тэсэсэть…

Опер чуть было не промямлил, мол, свои же люди, но предпочёл промолчать и просто пожать плечами с соответствующей гримасой на лице.

«Безнадёжно! — понял Полковник. — Самому придётся…»

— Всё. Иди. Докладывай постоянно.

И когда тот вышел из кабинета, сразу запросил не только дело о самоубийстве, но и дело о несчастном случае в отделении травмы, когда пациент выпал