Дикая роза - Дженнифер Доннелли

Приближаясь к своей маленькой, однокомнатной хижине на восточном краю деревни, Уилла заметила француза. Он стоял у двери и грелся, как мог, топая ногами и хлопая в ладоши. Подойдя еще ближе, она увидела, что мужчина изможден и дрожит от холода. Его губы распухли и посинели. На носу и подбородке белели обмороженные участки.

– Мисс Олден? – крикнул он, завидев ее.

– А вы, стало быть, мистер Вильер? – спросила она.

– Да. М-М-Морис Вильер. Из Франции. Я… я альпинист. Мисс Олден, я с-с-слышал, что вы х-х-хорошо знаете северный склон Эвереста. Мне т-т-требуется проводник, и я р-р-рассчитываю на ваше согласие.

Уилла засмеялась. Француз дрожал так сильно, что едва мог говорить.

– Закройте рот и входите, пока не свалились замертво, – сказала она.

Она распахнула дверь и втолкнула француза внутрь. С какого-то времени она стала смотреть на европейцев глазами тибетцев. Этот альпинист продрог и обморозился, но все равно настаивал на формальностях и церемонии.

– Садитесь. Туда. – Она кивком указала на стул возле очага.

Сняв тяжелый рюкзак, француз послушно сел. Уилла раздула тлеющие угли и затопила очаг, потом зажгла лампу. Когда стало светло, она стащила с гостя шапку и внимательно осмотрела его уши, щеки и подбородок, затем сняла с него рукавицы и стала разглядывать его распухшие, посиневшие руки.

– Выглядят страшнее, чем есть на самом деле. Могу успокоить: пальцев вы не лишитесь.

Глиняная чаша еще хранила тепло чанга, приготовленного Джингпой. Отлив часть напитка в другую чашу, Уилла протянула ее Вильеру. Тот с благодарностью взял, залпом выпил и попросил еще.

– Обождите. Сначала посмотрим ваши ступни, – сказала Уилла.

Огонь растопил лед на его шнурках. Уилла сама расшнуровала и сняла с него ботинки. Француз не возражал. Снять носки оказалось труднее: они примерзли к распухшим, почерневшим пальцам ног. После того как носки оттаяли, Уилла осторожно сняла и их.

– Насколько они обморожены? – спросил Вильер, не глядя на ноги.

– Пока не знаю. Надо обождать, тогда пойму.

– Я лишусь пальцев?

– Одного или двух.

Француз выругался и пришел в ярость. Уилла дождалась, когда он угомонится, после чего протянула ему миску цампы. Даже после еды у него не прекратилась дрожь, что всерьез насторожило Уиллу. Она быстро сняла с француза куртку и принялась раздевать дальше. Нижнее белье насквозь промокло. Кальсоны пришлось разрезать ножницами, чтобы стянуть с обмороженных ног. Вильер не хотел раздеваться, но Уилла заставила.

– Ваше белье можно выжимать, – сказала она. – Вы замочите мне всю постель. Вот, наденьте это. Я не буду смотреть.

Уилла подала ему блузу и широкие шаровары. Потом отвернулась. Когда Вильер оделся, Уилла завернула его в шерстяной халат и помогла доковылять до кровати, застланной овечьими шкурами и мехами.

– Забирайтесь и поворачивайтесь на бок, – велела Уилла.

Француз повиновался. Уилла легла рядом, прижалась к нему и обняла.

Он вдруг повернулся, наградил ее неистовым поцелуем и схватил за грудь. Уилла оттолкнула его руку, шлепнув по ладони.

– Еще один такой выверт, отхожу кочергой, – пригрозила она.

– Но… но вы прижимались ко мне… обнимали, – промямлил посиневшими губами Морис.

– Дурень, у вас сильное переохлаждение! Я пытаюсь спасти вашу жизнь. Поворачивайтесь на бок, если не хотите, чтобы вас похоронили в Ронгбуке.

Француз не сопротивлялся. Уилла вновь обняла его и крепко прижала, передавая свое тепло. Под толстыми шкурами было даже жарко. Где-то через час ее гость перестал дрожать и вскоре уснул. Услышав, что его дыхание выровнялось и стало глубоким, чувствуя, как ритмично поднимается и опускается его грудь, Уилла вылезла из постели и подбросила топлива в огонь. Она надеялась, что француз проспит до утра. Сон был ему необходим. Она знала: рано или поздно у него заломит обмороженные ступни, и он проснется. Когда это произойдет, она поделится с ним опиумом.

Уилла и сама устала. Она быстро прибрала комнату: развесила мокрое белье француза, расшнуровала ботинки и вывернула их, чтобы как следует просохли. Она уже собиралась потушить лампу и снова лечь, когда Морис Вильер заворочался.

– Письма, – сонным голосом произнес он. – Совсем забыл про них…

– Спите, мистер Вильер, – сказала Уилла, даже не взглянув на него.

Она была уверена, что он говорит во сне.

– …письма… у меня в рюкзаке.

– Какие письма? – спросила Уилла, поворачиваясь к нему.

– Для вас. У меня в рюкзаке, – ответил он, сонно моргая. – Мне их отдали на почте в Дарджилинге. Я им сказал, что собираюсь сюда.

Он повернулся на бок и уснул.

Уилла подошла к его рюкзаку, расстегнула пряжку и стала рыться внутри. На самом дне она нашла толстую пачку писем, перевязанную бечевкой. На самом верхнем была английская марка. Уилла извлекла пачку, развязала бечевку и быстро просмотрела конверты. Адрес на большинстве из них был написан рукой матери. На некоторых – рукой брата. Писем было слишком много. Слишком. Регулярное почтовое сообщение заканчивалось в Дарджилинге. Дальше письма доставлялись от случая к случаю, с торговыми караванами и путешественниками. Естественно, что они накапливались. И все равно писем было слишком много. Уилла смотрела на них, и ее вдруг охватил страх. Она поняла: что-то случилось, и новость, содержащаяся в этих письмах, была не из приятных.

Уилла взяла верхнее письмо, дрожащими руками вскрыла конверт и начала читать.

– Мод! – услышала она голос премьер-министра.

– Что?

– Ваша очередь.

– Дорогой, очередь куда?

– Ваша очередь играть! Боже мой, Мод, где вы? – недовольным тоном спросил Асквит.

– Здесь, Генри. У вас перед глазами. – Мод взглянула на свои карты и, не вникая в их расклад, сказала: – Пропускаю ставку.

Очередь перешла к Марго, жене Асквита, которая сделала умопомрачительно большую ставку, затем к Максу.

Мод подумала о том, что Асквит задал не совсем правильный вопрос. Нужно было спросить не «Где вы?», а «Где вы были?». Мысленно Мод и сейчас находилась в номере Макса в «Кобурге». Она лежала в его постели, совершенно голая. Он шелковым галстуком завязал ей глаза, а руки привязал к изголовью кровати.

– Мы опоздаем на поезд, – напомнила она.

– Меня это не волнует, – отмахнулся он.

– Макс, он же как-никак премьер-министр.

– Ну и что?

Макс поцеловал ее в губы, затем медленно и нежно двинулся дальше, слегка покусывая ей мочку уха, грудь и бедро. Потом раздвинул ее ноги и поцеловал между ними.