Его Тьма - Екатерина Флат

— Ивора еще сначала нужно как-то найти, — я все-таки не сдержала слез. — А теперь… теперь я даже не представляю, как это сделать…

— Думаю, кое-кто все же в состоянии тебе помочь.

— И кто же? — я всхлипнула.

— Тот, кто чувствует Иос как никто другой. Тот, кто сам владеет частичкой третьей силы.

Одвар подошел к Пакостнику и поднял разомлевшего дракончика на руки. Я от изумления даже плакать перестала.

— Поверь мне, этот ленивец куда сообразительнее, чем кажется. И только он способен отыскать мага Иоса.

Не знаю, возымела ли эффект воспитательная беседа с Пакостником, но дракончик все же куда-то направился. Мне лишь оставалось следовать за ним. Забавно, но за все годы, что я его знала, он ни разу не летал. Даже его попытки забраться на стол больше походили на прыжки с непроизвольным подергиванием крыльев. Да и сами крылья казались крохотными и уж точно неспособными поднять их пузатого обладателя в воздух. Но, как выяснилось, он просто никогда их толком не расправлял. А теперь, когда встал выбор: либо ему топать по дороге, либо лететь, Пакостник предпочел второе. С непривычки высоко подниматься у него не получалось, да и уставал он быстро. Но упорно двигался вперед. Сквозь заросли, овраги, бурелом — исключительно напрямик, явно не задумываясь, насколько тяжел для меня такой путь. Но я готова была героически терпеть, лишь бы поскорее добраться до цели. Правда, бесспорной уверенности, что дракончик ведет меня к Ивору, не было. Оставалось только на это надеяться.

Благодаря настоянию Одвара, Валесия хоть и нехотя, но отдала мне все деньги, которые брала с собой из Тариса. Вот только в дремучей чащобе, сквозь которую вел меня Пакостник, само собой, не встречалось ни таверн, ни торговых лавок. А припасы за неделю пути неуклонно подходили к концу. Я понятия не имела, где мы находимся. Могла лишь догадываться, что в какой-то глуши, вдали от крупных городов и оживленных дорог. Но мрачные мысли, что умру от голода прежде, чем доберусь до какого-нибудь поселения, я старалась гнать подальше. Наивно не догадываясь, что совсем скоро голодная смерть будет казаться мне жалким пустяком.

На очередной ночлег остановились у небольшого лесного пруда с кристально чистой водой. Даже удивительно, ведь до этого нам попадались сплошь заросшие тиной. Наутро Пакостник устроил себе веселое плюханье, и я, недолго думая, к нему присоединилась. Еще с вечера взялась откуда-то непоколебимая уверенность, что Ивор совсем близко. И, конечно же, не хотелось встретиться с ним пыльной и измученной. Искупавшись и обсохнув под теплыми лучами, я переоделась в чистый дорожный костюм, наскоро позавтракала на пару с Пакостником и перед дорогой решила перебрать свой заплечный мешок. Надо было хоть примерно прикинуть, на сколько дней еще осталось съестных припасов. Да и к тому же так и грызла настойчивая мысль выбросить доспех Стража заодно. Сама не знала, зачем я его все еще с собой тащила. Но все же не решилась от него избавиться, снова спрятала заклятием уменьшения в заплечный мешок и принялась перебирать остальное содержимое. Подаренная Алетиной картина в непромокаемом тубусе была, к счастью, цела, хотя краски уже начали тускнеть по краям. А вот мириитовый кулон чуть раскрошился с одного бока, и я не на шутку перепугалась, что, пока доберусь к Ивору, хрупкое украшение окончательно превратится в пыль. И тут же возникла гениальная в своей простоте мысль, как уберечь этот драгоценный кусочек глины от опасной тряски в деревянном футляре. Увы, мне и в голову не пришло задуматься о возможных последствиях. И, взяв за черный шнурок, я надела мириитовый кулон на себя.

В то же мгновение этот глиняный осколок намертво прилип к коже, словно вонзившись в нее множеством невидимых шипов. Я тут же попыталась его сорвать, но все тело будто бы окаменело. От ужаса и боли я даже закричать не смогла, едва не задохнувшись. Но это было только начало… С шипением разрастаясь, мириит расползался во все стороны и захватывал все новые участки тела. Мое шокированное сознание предпочло на время отключиться…

Когда же пришла в себя, то совершенно ничего не почувствовала. Ни боли, ни голода, ни жажды, ни прохлады, ни жара — мое тело вообще будто бы лишилось всех ощущений. Поборов страх, я все же открыла глаза и, повинуясь смутному предчувствию, поднесла к ним будто бы одеревеневшую руку. Вместо привычной светлой кожи красовался серо-серебристый нарост, и изящная ладонь теперь больше походила на неумелую и грубоватую глиняную пятерню работы неизвестного Мастера. Отказываясь верить в увиденное, я приподнялась и вгляделась в свое отражение в глади пруда, рядом с которым лежала. Накативший ужас невозможно было описать словами. Если бы я могла закричать, то закричала бы, но, как выяснилось, способности издавать какие-либо звуки я лишилась вместе с привычной внешностью. С равнодушной водной поверхности на меня черными провалами глаз взирало глиняное существо. Не было рта, носа, ушей на подобии его лица. Да и не чувствовала я, что дышу, хотя почему-то до сих пор не умерла от нехватки воздуха. Мои темно-русые волосы тоже исчезли. Голова вообще теперь больше напоминала глиняный котелок с глазами. Да и все тело, как выяснилось, стало бесполой глиняной статуей. Хорошо хоть подвижной.

Я вновь откинулась на траву и закрыла глаза. От ужаса, отчаяния и безмерной жалости к себе хотелось реветь навзрыд, но даже этого я не могла. Ну да, мириит действительно сработал. Дош я теперь совсем не чувствовала, словно магия враз покинула меня. Оставалось лишь радоваться, что я так и не добралась до Ивора и не надела кулон на него, обрекая на столь страшную участь.

Удивительно, но Пакостник на мое глиняное состояние вообще никак не отреагировал, словно ничего не изменилось. Нетерпеливо топтался рядом, явно намекая, что хватит разлеживаться, пора в путь. На ноги я встала с трудом, чувствуя их лишь смутно. Да и шаги теперь давались несравнимо сложнее, непослушное тело норовило завалиться при любой возможности. Из-за этой неповоротливости около двух часов потратила на то, чтобы собрать вещи в заплечный мешок и накинуть на себя поверх мешковато висящей одежды плащ с капюшоном. В голове царила невнятная пустота, порожденная панической боязнью думать о произошедшем. Конечно, делать вид, что ничего не изменилось, тоже не получалось. Но я решила поразмыслить обо всем потом, когда уже буду уверена, что не сойду с ума от этого ужаса.

То ли жалея мою теперешнюю неповоротливость, то ли чувствуя, что цель пути совсем близко, дракончик особо не спешил. Беззаботно лавируя между массивных низких веток, он все же упорно придерживался одного направления. Лес между тем постепенно редел, превращаясь из непролазной чащобы в более-менее пролазную. Даже тропинки стали попадаться. Похоже, начались старые охотничьи угодья, а значит, недалеко располагалось и какое-нибудь поселение. Хотя толку от этого? Я не представляла, как можно избавиться от моей глиняной сущности. И можно ли вообще. Ни в одной книге по магии мне подобного не встречалось.

По поводу охотничьих угодий я все-таки оказалась права. И поняла я это в тот момент, когда ухнула в замаскированную ветками широкую яму. Только неимоверным чудом не угодила прямо на врытые деревянные колья, застряв во внушительном зазоре между ними. Пусть я и осталась жива, но теперь не могла даже пальцами шевельнуть. Обеспокоенный дракончик некоторое время все нарезал круги надо мной, но спуститься не решался. А потом и вовсе пропал. Оно и к лучшему. В том, что эта яма станет мне могилой, я даже не сомневалась. Судя по трухлявой древесине кольев, поставили их тут давно и благополучно о них забыли. Так что на спасение надеяться не приходилось.