Смешилка — это я! - Анатолий Георгиевич Алексин
Шрифт:
Интервал:
«О чем он печется в первую очередь — о сериале или о моем „Доме“? — спросила я себя. И, защищая режиссера, поспешно сама же ответила: — Одинаково и о том и о другом!»
Словно услышав его, и папа высказался очень похоже:
— Ну а те, которые не «гибнут за металл», так как за него не воюют, могут пригодиться тебе своими знаниями, своими очень важными, но неважно оплачиваемыми профессиями…
Я прислушалась — и немедленно обратилась по радио к тем, кого именуют «рядовыми гражданами».
— Как раз они, «рядовые», первыми поднимаются в праведные атаки. И к тому же их большинство, — поучал меня режиссер.
И оказался прав: «рядовые» сразу отозвались на мой призыв. Обошлось без подделки чьих-либо голосов и других завлекающих приемов с моей стороны.
— Ты знаешь, в каком возрасте обожаемая нами Одри Хепбёрн взялась опекать подростков и детей всего мира? — экзаменующе спросил меня режиссер. Я была не в курсе. — Ей стукнуло приблизительно лет сорок пять. А тебе? Не сомневаюсь, что еще никогда и нигде девочка, подросток, не организовывала «Отзывчивого дома». До́ма заботы о своих сверстниках! И тех, кто помоложе… Имеет место, вновь напомню, уникальнейший случай. Сериал расскажет о небывалом историческом факте! — Режиссер трижды прокатил оба своих «шара» по дивану, что было приметой крайнего творческого возбуждения.
«Не слишком ли это? Новый фильм, а за ним — сериал? — Но тут же скромность свою я обуздала: — А почему чересчур?»
Режиссер подошел к окну и тем же торжествующим тоном сообщил:
— Жаждущие подмоги столпились возле твоей виллы! — Сообразив, что ликовать по поводу больных или обделенных заботой странно и неэтично, он сбавил тон: — А вообще-то сердце болит от этого зрелища…
И мое сердце сжималось от иных просьб, порой буквы в письмах размывались от слез.
Дом наш притягивал к себе все больше людских надежд. Менеджер и продюсер видели в этом дополнительную рекламу сериала, а я — требование оправдывать чужое доверие.
Студия направила мне, как говорили, «на выручку» трех женщин, которых представили продолжателями традиций матери Терезы. Все трое, и правда, умели сострадать, успокаивать, выстраивать справедливую очередь из писем и их авторов. Но превращать надежды в реальность было моей обязанностью. Это не освобождало от занятий в особой гимназии. А в сутках были все те же двадцать четыре часа…
— Ничего страшного, — успокаивал меня папа. — Вспомни, сколько профессий было у Леонардо да Винчи.
Меня не переставали сравнивать с бессмертными. Всерьез я этого, конечно, не воспринимала. Но все же яснее осознавала, что на подробные записи в тетрадках времени может и не хватить. Хотя Леонардо да Винчи его бы нашел.
Свои тетрадки я доверяла читать только бабуле. Но ее уже не было… И я решила познакомить с ними родителей.
В тот поздний вечер я, по привычке уютно устроившись в своей постели, с удивлением услышала, что мама читает папе в их спальне страницы моих тетрадей. Слышимость в нашем доме была безупречная, что не вызывало у меня никаких претензий… Учитывая это, мама читала негромко, но так выразительно, чтобы папа мог вникнуть в текст.
За́ полночь, пробудившись, я услышала, что чтение за стеной продолжается. Вначале мама с папой то и дело смеялись. А после стали смеяться реже…
Я вновь засыпала и просыпалась, а мама не прекращала читать. Папа же не прекращал ее слушать. Так было до рассвета…
А утром — перед работой, за завтраком — они, явно взволнованные, не находили нужных слов. И сообщили, что детально выскажутся вечером. Но вовсе не откликнувшись на прочитанное, они уйти не могли. И стали прятать свою взволнованность за вроде бы второстепенными соображениями, которые привели меня к серьезным выводам…
— Чем дальше читаешь, тем меньше в твоих записках юмора, все больше тревог и печалей, — заключила мама.
— Я становлюсь скучнее?
— Ты становишься старше, — поправил меня папа.
— Никто не может успеть повсюду, — растолковывала мне более приземленная мама. — Надо выбрать для себя то, от чего нельзя отказаться. Чтобы не отказаться в конце концов от самой себя… Дела и цели не будут сокращаться, а станут со временем, уж поверь, лишь увеличиваться, нагромождаться!
— У тебя обилие многоточий, — подметил привыкший подсчитывать папа. — Означает ли это, что, написав, продолжаешь всматриваться в то, о чем ты уже написала?
— Всматриваюсь, восстанавливаю дополнительные факты, детали… А записать уже некогда… — Ответ я вновь завершила многоточием.
Отчетливо поняв, как я разрываюсь, и папа занял более гуманную по отношению ко мне позицию.
— Когда-нибудь ты превратишь свои тетрадки в книгу воспоминаний, — сказал он то, что и сама я когда-то предполагала. — А воспоминания в подробностях пишутся на склоне лет.
И я согласилась подождать со своими подробными воспоминаниями до того «склона», о котором сказал папа. Ничего не поделаешь… До свиданья, мои тетрадки!
…Где все это произошло? И произойдет то, о чем я еще напишу в будущем… В какой стране? В каком городе? На каком континенте? Что за разница! Люди — и я в том числе — всюду смешные. И грустные… Они похожи друг на друга. И совсем не похожи: каждый по-своему ходит, и по-своему спит, и по-своему смеется… И по-своему плачет.
Очень страшные истории
(Детективные повести, которые сочинил Алик Деткин)
Вместо предисловия
Любимой внучке своей Анисии-Анечке посвящаю эту книгу
Судьбе было угодно, чтобы я родился в семье инженерно-технического работника в самом начале второй половины XX века. Это была дружная трудовая семья. Я был последним ребенком в этой семье. Первым ребенком был мой старший брат Костя. Всего, значит, нас было двое. Сейчас уже Костю трудно назвать ребенком, потому что он бреется и учится в университете.
Родители наши сумели дать своим детям хорошее образование: Костя, как я уже сказал, студент, и я тоже учусь.
У нас с братом были совершенно разные характеры. Они и теперь абсолютно разные, но я пишу «были», потому что предисловия всегда пишутся в прошедшем времени, как воспоминания. Брат увлекался техникой, а я любил читать детективные повести и романы. Потом, в более зрелом возрасте, я внезапно почувствовал тягу к творчеству.
У меня не было старой няни, которая бы рассказывала мне в детстве сказки
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!