Парк Горького - Мартин Круз Смит

На снимке мужчина средних лет с вьющимися седыми волосами и, должно быть, темно-голубыми глазами. Короткий нос, квадратный подбородок. Серьезное выражение лица. Рубашка и пиджак ладно сидят на широкоплечей мускулистой фигуре. Подписана размашистым крупным почерком.

Туристская виза: «Ульям Патрик Кервилл. Гражданство: США. Родился (дата, место). Род занятий: рекламный агент. Цель пребывания: туризм. Иждивенцы, въезжающие вместе с владельцем паспорта: нет. Был ли ранее в СССР: нет. Родственники в СССР: нет. Домашний адрес: 220, Бэрроу-стрит, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, США».

Такие же, как в паспорте, подпись и фотография.

"Въезд в СССР: 18.4.77. Выезд: 30.4.77. Данные о поездке сообщены через «Пан Америкэн эйруэйз». Номер забронирован в гостинице «Метрополь».

Аркадий показал фотографию Уильяма Патрика Кервилла.

— А этого узнаете?

— Это он! Тот, с которым я вчера был в парке.

— Вы сказали, — Аркадий еще раз взглянул на фотографию, — здоровый толстяк.

— Ну, скажем, крупный.

— Расскажите-ка еще раз об одежде.

— Советская, самая обыкновенная. Все новое. Судя по тому, как он говорит по-русски, он вполне мог купить шмотки сам, но… — Голодкин насмешливо ухмыльнулся, — зачем они ему нужны?

— Почему именно вы решили, что он не русский?

Голодкин доверительно наклонился вперед.

— Я, можно сказать, пристрелялся, когда выискивал на улицах туристов. Они же мои клиенты. Наш, простой русский, скажем, всегда семенит ногами, будто тащит мешок, а американец шагает размашисто, широко.

— Неужели? — Аркадий еще раз взглянул на фото. Перед ним было лицо, выражавшее грубую силу, лицо человека, который повел Голодкина прямо к поляне, где были обнаружены трупы и где Аркадию досталось в драке. Аркадий вспомнил, что укусил своего противника за ухо. — А уши его вы видели?

— Не думаю, — ответил Голодкин, — чтобы между ушами русских и американцев была большая разница.

Аркадий позвонил в «Интурист», откуда ему сообщили, что три дня назад, в тот вечер, когда Аркадия со знанием дела отделали, у туриста У. Кервилла были билеты в Большой. Аркадий спросил, как найти гида, который обслуживал Кервилла. Ему ответили, что Кервилл приехал один, а «Интурист» выделяет гидов только группам не менее десяти человек.

Под неотрывным взглядом Фета Аркадий положил трубку. Вернулся Паша из Министерства иностранных дел.

— Теперь у нас есть свидетель, который подтверждает прямую связь между двумя возможными жертвами убийства и подозреваемым иностранцем, — Аркадий четко излагал свои соображения, чтобы Фету было легче пересказать их Приблуде. — В конечном счете все сводится к иконам. Обычно мы не занимаемся подозреваемыми иностранцами. Мне придется обговорить это с прокурором. Наш свидетель может дать показания о косвенной связи подозреваемого с третьей жертвой убийства в парке. Как видно, ребята, дело начинает клеиться. И ключ ко всему делу — Федор.

— Я же говорил, что я с вами, — сказал Паше Голодкин.

— А кто подозреваемый? — не удержался Фет.

— Немец, — с готовностью ответил Голодкин, — Унманн.

Аркадий выпроводил Фета с портфелем, что было нетрудно; канарейке Приблуды наконец-то было что спеть.

— А насчет этого Унманна — правда? — спросил Паша.

— Довольно близко к правде, — ответил Аркадий. — Теперь поглядим, что ты раздобыл.

Паша привез записи всех передвижений Осборна и Унманна по Советскому Союзу за последние шестнадцать месяцев. В стенографически кратких записях Министерства разобраться было непросто:

Дж.Д. Осборн, президент «Осборн Ферз Инк.».

Въезд: Нью-Йорк — Ленинград, 2.1.76. (гостиница «Астория»); Москва, 10.1.76. (гостиница «Россия»); Иркутск, 15.1.76. (гость иркутского Дома пушнины); Москва, 20.1.76. («Россия»).

Выезд: Москва — Нью-Йорк, 28.1.76.

Въезд: Нью-Йорк — Москва, 11.7.76. («Россия»).

Выезд: Москва — Нью-Йорк, 22.7.76.

Въезд: Париж — Гродно — Ленинград, 2.1.77. («Астория»); Москва, 11.1.77. («Россия»).

Занятно, подумал Аркадий. Гродно — город на железной дороге на границе с Польшей. Осборн не летит, а трясется в поезде до самого Ленинграда.

Выезд: Москва — Ленинград — Хельсинки, 2.2.77.

Въезд: Нью-Йорк — Москва, 3.4.77. («Россия»).

Предполагаемый выезд: Москва — Ленинград, 30.4.77.

Г.Унманн, Германская Демократическая Республика.

Въезд: Берлин — Москва, 5.1.76.

Выезд: Москва — Берлин, 27.6.76.

Въезд: Берлин — Москва, 4.7.76.

Выезд: Москва — Берлин, 3.8.76.

Въезд: Берлин — Ленинград, 20.12.76.

Выезд: Ленинград — Берлин, 3.2.77.

Въезд: Берлин — Москва, 5.3.77.

О передвижениях Унманна по России сведений не было, но Аркадий высчитал, что Осборн и немец могли иметь прямые контакты тринадцать дней в январе 76-го в Москве, одиннадцать дней в июле 76-го в Москве, потом этой зимой со 2 по 10 января включительно в Ленинграде и с 10 января по 1 февраля в Москве (когда произошли убийства). 2 февраля Осборн вылетел в Хельсинки, а Унманн, очевидно, отправился в Ленинград. Теперь оба находятся в Москве с 3 апреля. В то же время последние двенадцать месяцев Осборн звонил Унманну только из автоматов.

Паша также достал глянцевую фотографию иркутского Дома пушнины. Как и предполагал Аркадий, это было то же невыразительное здание современной постройки, что и на снимке, где был сфотографирован Костя Бородин.

— Отвези нашего друга Федора домой, — попросил Пашу Аркадий. — Там у него есть один любопытный ларчик. Забери его и свези для надежности в «Украину». Да, прихвати заодно пленку.

Он снял с магнитофона кассету с записью показаний Голодкина. Чтобы освободить место в кармане, Паше пришлось вынуть оттуда крошечный драгоценный ананас.

— И тебе пригодился бы, — сказал он Аркадию.

— Даром добро переводить.

— Готов помогать в любое время, товарищ старший следователь, — заверил Голодкин, надевая пальто и шапку, — из одного уважения к вам.

Оставшись один, Аркадий не мог унять волнения. Наконец-то! Теперь, когда у него есть показания Голодкина, а одному из американцев, пользующихся особым расположением КГБ, грозит задержание, он может запихать это дело в глотку Приблуде. Пускай разжевывает.

Он надел пальто, перешел улицу и взял водки, сожалея, что нет Паши. Выпили бы на радостях вместе. «За наше здоровье!» В конце концов, не такие уж они плохие следователи. Он вспомнил ананас. У Паши, конечно, были другие планы, связанные с серьезными эротическими намерениями. Аркадий машинально поглядел на телефон-автомат. В руке откуда-то оказалась двухкопеечная монета. Интересно, где сейчас Зоя.