Этап - Константин Бояндин

– Обязательно, баба Тоня, – кивнул Николаев.

Баба Тоня исчезла. Так, как исчезли Дарья Васильева и Елена. И никто не обратил на это внимания – никто, кроме Николаева с Дарьей. Николаева вновь подвели ноги – но сумел не упасть, а просто присесть. Дарья обняла его и прижала к себе. И на какой-то момент ему показалось, что и она протаивает, становится зыбкой и пропадает. И ему стало страшно.

И почти сразу же пришла мысль: если это произойдет, живи долго, счастливо, пусть все в твоей жизни сбудется. Мелькнуло одной яркой молнией, и стало спокойно. Николаев открыл глаза – Дарья так и стояла, обнимая его, и все прохожие, что шли мимо них, улыбались им.

– Дядя Сережа, – прошептала Дарья. – Заплати, пожалуйста, и идем со мной. Хорошо? Нет, – она поймала его за руку. – Идем вместе, не отпущу.

Он забрал ее бумаги со стола, ее и свой рюкзаки и они пошли. Официант долго провожал их взглядом, не веря своим глазам. Сдачу не взяли – словно не заметили. У официанта мелькнула мысль, что посетитель и не заметил, что вручил пятитысячную купюру за обед стоимостью в полторы. К которому они так и не притронулись.

* * *

Они сидели в центральном парке. Николаев знал, что Дарья обожает аттракционы, но сейчас они просто сидели на скамейке, смотрели на довольных и улыбающихся людей вокруг и ели мороженое.

Николаев необычно себя чувствовал – иногда наплывало странное ощущение – тепло во всем теле и спокойствие. Хотелось петь, плясать, вообще веселиться просто так. Тепло проходило, а радость оставалась. Дарья иногда прикрывала глаза, улыбаясь, и открывала вновь. И сидела молча.

– Чувствуешь, да? – спросила она, когда очередная волна схлынула. – Тепло, и радоваться хочется. Это она. Это баба Тоня.

– Прости? – Николаев почесал затылок.

– Я отпустила ее. Она здесь была из-за меня, я теперь знаю. В этот раз из-за меня. А я отпустила ее, поэтому это тепло. Я у ресторана первый раз почувствовала.

– Приятно, – признал Николаев. – И такое спокойствие.

Дарья покивала.

– Маша говорит, это любовь, – Дарья отчетливо покраснела, отвела взгляд. – Когда тебя любят, остается такое вот тепло. Дядя Миша так же говорил, он свою Глафиру видел несколько раз. Наверное, не все успевали сказать друг другу. Дядя Сережа? Все в порядке?

– Все, – Николаев улыбнулся. – Там, когда исчезли Лена и Даша, я чувствовал... теперь понятно.

– Они любят вас, я это сразу увидела! Ой... Скоро четыре, – Дарья вздохнула. – А мне можно с вами всеми поездить?

– Конечно, – заверил Николаев. – Если тряски не боишься.

* * *

– Не думала, что ты драться умеешь, – покачала головой Мария после того, как Николаев рассказал про свой первый раз в подробностях. Вечер был чудным и теплым, что сидеть дома? Они вышли погулять в парк. – Хотя, если бы не умел, ты бы и первого раза не пережил. А я вот чудом спасалась первые пять раз. Случайно, можно сказать. Ну диски, да, но все равно! Когда птички на тебя отовсюду летят, или зубастики ломятся, или эти, которые после сеятеля вырастают, только успевай отмахиваться, а руки не железные. Я все думала, удастся их всех сжечь, но больно много их было. Даша?

– Я здесь, – Дарья подбежала к их скамейке. – А вы опять про конец света! Неужели других тем нет?

– Сергей спрашивал, как мы узнаем, какой именно конец света будет, – пояснила Мария. – Я сама не очень врубаюсь, как. Федя передал, что будет или «Рассвет мертвецов», как у Сергея в первый раз, или «Сеятель». Пока нет уверенности, что из этого. Камеры слежения, значит. Даша, это тебе работа! Слышала, да? Нужно поискать, как этими камерами можно на расстоянии управлять. Ты у нас пока по компьютерам самая умная!

– Завтра, – решительно заявила Дарья. – А сейчас мы идем в магазин за диском, и смотрим кино! Доброе! Хватит уже об ужасах!

* * *

– Сергей, – Мария потрогала его за плечо, когда Николаев замер у подъезда. – Что такое?

– Я где-то слышал этот голос, – Николаев указал – у соседнего подъезда, на скамейке, сидел, скорчившись, мужчина – на вид, пьяный вдрызг, и что-то не то стонал, не то пел, не понять. – Минутку.

Он узнал его, едва подошел ближе. Трудно было не узнать – колоритное лицо – круглое, как блин, залихватски надетая кепка. Тот самый шофер, любитель говорить по мобильнику.

– Приятель, – Николаев осторожно прикоснулся к его плечу. – Бросай пить, не поможет.

Того как током ударило. Он поднял взгляд – да, разит перегаром, но на пьяного не похож. Всего доля секунды, и Николаев понял, что его узнали. Парень перепугался насмерть, и зрелище было жалким.

– Вставай, – Николаев помог ему подняться. Похоже, парень ждал, что ему сейчас крепко дадут в бубен, или еще куда. – Не сиди здесь, не пей. Лучше не станет.

– В-в-вы... – Парень сглотнул. – Я тогда...

– Знаю, – Николаев усмехнулся. – Если выживешь, никогда в руки не возьмешь мобильника, если в машине.

Парень энергично кивнул.

– Если ты жив еще, возвращайся, – Николаев протянул руку. – Что случилось, то случилось, уже не вернуть. И не пей больше, не поможет.

Парень неуверенно принял руку.

– Прощаю, – Николаев крепко ее пожал. – Прощай.

Он отвернулся и зашагал к своим. В спину толкнул порыв холодного ветра. Николаев оглянулся – парня не было.

И снова накатило, но не тепло – жар. Болезненный, как лихорадка. От него закружилась голова, но вскоре все прошло. И – спокойствие. Другое – но спокойствие.

Мария и Дарья подошли к нему, взяли за руки.

– Молчи, – Мария поцеловала его в щеку. – Не объясняй, мы все видели. Ты молодец. Идем, уже прохладно.

* * *

– Мы с ней погуляем, – Мария появилась в спальне в одиннадцать вечера, и принялась переодеваться в джинсы и майку. – Здесь недалеко, и заведение приличное, не беспокойся.

– Буду, – честно признался Николаев, который сидел за столом и читал. Ему все еще вспоминались обе сегодняшние встречи.

Мария обняла его за плечи.

– Спасибо, – наклонилась и поцеловала. – Нам обеим нужно. Ей – особенно. Не засиживайся, хорошо?

* * *

Утро началось с яблока, и сразу стало понятно, что день будет замечательным.

Пикник на этот раз организовали «в глуши» – на берегу реки, в окружении леса. Музыку привезли явно классом выше, и Мария по секрету сообщила, что Степан всерьез занялся клавишными. Оказывается, неплохой музыкант – в школе ему только обучиться, если что. А можно и не учиться – играет хорошо, с душой, не фальшивит. Дядя Миша тоже нигде не учился, а играет виртуозно.

– Глаша, – Петрович улыбнулся, когда Николаев рассказал о встрече с бабой Тоней. – Точно, тепло. Это у меня было в самый первый раз.