Котовский - Борис Соколов

Писатель Иван Бунин, находившийся в те дни в Одессе, в связи с восстанием Григорьева записал 11 мая в дневнике: «Во избежание циркулирующих в городе слухов, штаб Третьей украинской советской армии объявляет, что атаман Григорьев, собрав кучку приверженцев, провозгласил себя гетманом и объявил войну Советскому правительству… Затем приказ Антонова-Овсеенко: „Белогвардейская сволочь стремится расстроить красную силу, натравить ее на мирное население… Подлый предатель родины, подлый слуга врагов наших Каин должен быть уничтожен, как бешеная собака… раздавлен и вбит, как черви, в землю, которую он опоганил…“

Затем воззвание членов военно-революционного совета: „Всем, всем, всем! Дети трудового народа социалистической Украины! Авантюрист, пьяница, прислужник своры старого режима, попов и помещиков, маменькиных сынков, Григорьев, открыл свою настоящую личину, окружил себя стаей черных воронов с засаленными рожами… Проповедует о том, якобы большевики желают запречь в коммуну… меж тем как коммунисты никого не заставляют вступать, а только разъясняют, как всякий тоже знает, что не дело большевиков распинать Христа, который учил тому же и, будучи Спаситель, восстал против богачей… Такая нелепая провокация, сочиненная в пьяном виде, конечно, не могла подействовать… Ура, долой авантюриста, который вздумал выкупаться в крови проголодавшихся рабочих… Мы должны изловить сутенеров и предателей и предать их в руки рабочих и крестьян…“ Подписано так: „Товарищи Дятко, Голубенко, Щаденко“. — Это вроде того, как если бы я подписался: господин Бунин.

Вообще утро большого волнения. Был Юшкевич. Очень боится еврейского погрома. Юдофобство в городе лютое!»

В подтверждение этого последнего тезиса Бунин 15 мая отметил: «Еврейский погром на Большом Фонтане, учиненный одесскими красноармейцами.

Были Овсянико-Куликовский и писатель Кипен. Рассказывали подробности. На Б. Фонтане убито 14 комиссаров и человек 30 простых евреев. Разгромлено много лавочек. Врывались ночью, стаскивали с кроватей и убивали кого попало. Люди бежали в степь, бросались в море, а за ними гонялись и стреляли, — шла настоящая охота. Кипен спасся случайно, — ночевал, по счастью, не дома, а в санатории „Белый цветок“. На рассвете туда нагрянул отряд красноармейцев. — „Есть тут жиды?“ — спрашивают у сторожа. — „Нет, нету“. — „Побожись!“ — Сторож побожился, и красноармейцы поехали дальше.

Убит Моисей Гутман, биндюжник, прошлой осенью перевозивший нас с дачи, очень милый человек».

По части еврейских погромов те, кто в момент григорьевского мятежа остался на стороне советской власти, мало в чем уступали Григорьеву. Котовского в тот момент в Одессе не было, иначе он, надо полагать, сделал бы все для предотвращения погрома. Григорий Иванович всегда был решительным противником погромов, утверждая, что человека нельзя убивать или грабить только за то, что он еврей.

Советскому командованию пришлось бросить против Григорьева войска, призванные участвовать в операции в Бессарабии, а сам поход на Кишинев надолго отложить. Начавшееся же в двадцатых числах мая наступление Деникина в Донбассе вообще сделало советское вторжение за Днестр неактуальным. Правда, 27 мая советским войскам при поддержке местных большевиков все-таки удалось взять Бендеры, но уже к вечеру красных отбросили обратно за Днестр. Расчет на то, что румынская армия разложится сама по себе и даже перейдет на сторону красных, не оправдался.

Третьего июля 1919 года Котовский был назначен командиром 2-й пехотной бригады 45-й стрелковой дивизии.

Жена Котовского Ольга Петровна в 1920-е годы в одном из писем тем, кто занимался историей кавбригады, которой командовал ее муж, кратко набросала боевой путь Григория Ивановича в годы Гражданской войны: «Уважаемый товарищ! В Вашем „циркулярном письме ко всем старым котовцам“, назван 18–19 гг., где нету комиссии материалов. Еще в канун нового 22 года покойный Григорий Иванович поднял вопрос о составлении истории 1-го и 2-го полка. Этим делом занимался Гарри. История 2-го полка у меня была, и я отдала ее в корпус вместе со всей библиотекой Григория Ивановича. Тогда же я отдала и очень ценный документ для бригады нашей — карту операции против Тютюнника. Карту составлял Ильин (тогда был адъютантом) для предоставления в округ.

1918–1919 гг. — это истории полков, которые затем вошли в состав бригады.

Здесь наиболее ярким моментом будет бой под Киевом 1-го полка, которым командовал Нягу. 1920 год — фронт Деникинский, польский, петлюровский — легендарные бои, колоссальные победы. В орготдел пошлите статью покойного Григория Ивановича о бое под Б. Церковью (м. Ольшанка), где погиб т. Макаренко. Эта статья помещена в сборнике, посвященном 5-летию Красной Армии (Харьковский). Есть книжонка — История 45-ой дивизии, изданная к 5-летию дивизии, где отведено скромное местечко и нашей бригаде под заглавием „Котовцы за работой“ — хронологически описан петлюровский фронт — статья хороша, как канва, по которой можно развернуть большую главу. Слабым местом в истории бригады, по-моему, будет ее пребывание в составе 17-й дивизии с января по апрель 1921 года — поход на Махно, или, скорее, погоня за Махно под командованием 1-го конного, о чем может сообщить т. Криворучко. Затем снова идет победоносный путь — операции на Тамбовщине с мая до августа 21 года — как отдельной бригады Котовского. В составе 9-ой дивизии конец октября и начало ноября 1921 года блестящая операция — ликвидация банды Тютюнника. 2-го ноября 22 года бригада развертывается в Бессарабскую дивизию. Все снимки, какие были у меня, я передала в музей. Снимки, относящиеся к Польскому фронту, должны быть у т. Юцевича, адреса его я не знаю. Он работает в Госиздате в Москве.

Своих личных воспоминаний я дать не могу, ибо не была там. Я с момента формирования бригады была врачом бригады. Историю бригады я знаю хорошо и помню почти все яркие моменты в хронологическом порядке, ибо мой перевязочный] отряд находился всегда при полевом штабе. На Польском фронте наш штаб состоял из начальника штаба (Юцевича), переносчика 2-х телефо-шнуров и меня. Когда я не была занята врачебной работой, то всегда помогала в штабе (расшифровка, зашифровка, дежурство у телефона, когда телефонист стал засыпать от усталости). Много материала должна дать коммуна, где много наших бойцов; там по составлению материалов работает выделенная специальная комиссия. Здесь, в Киеве, есть много котовцев, но адресов я не знаю. Следовало бы сделать публикации в местных газетах. Здесь живет Слива — б. нач. пулеметной команды 1-го полка, работает в транспортном отделе. Я Вам посылаю о формировании бригады, если у Вас не будет ничего другого, воспользуйтесь и моими сведениями. Я только не знаю основы второго полка — откуда появился Макаренко. Я боюсь напутать, не то он из петлюровцев, не то из григорьевцев. Если при составлении нужна будет какая-либо помощь и с моей стороны — я к услугам комиссии.

С товарищеским приветом

О. Котовская.

P. S.: На Польском фронте при 45-ой дивизии был фотограф Овзер, который сейчас в Харькове. У него видела снимок и нашей бригады. Я помню, он снимал в Галиции. Затем он с дивизией нашей ездил во время маневров 24 г., где участвовали наш и 1-й корпуса — поход на Винницу.