Отец с обложки - Арина Вильде

- Не просто? — он делает выпад вперёд, сокращая между нами дистанцию, но тут же замирает. От его взгляда по всему телу ползет озноб. — О чем ты вообще думала? Я потратил столько времени на обучение нового сотрудника, чтобы ты через несколько месяцев в декретный отпуск ушла? — его лицо багровеет от злости, он кричит на меня не сдерживаясь. — Вот поэтому я предпочитаю работать с мужчинами.

- Что? – растерянно моргаю, пытаясь понять что происходит. Он зол из-за того, что ему придется искать новую помощницу, а не из-за того что я внезапно забеременела от него?

- Это безответственно, Ксения. Мне теперь снова придется искать личную помощницу. На одну проблему больше.

Я шокировано смотрю на него, не веря тому что слышу. Мне становится обидно и больно. Хочется расплакаться, но приказываю себе успокоиться.

- Тебя только это волнует? Твоя работа? — спрашиваю резко, завожусь вместе с ним.

- А что меня еще должно волновать? Какого пола у тебя будет ребёнок или как его назовут?

Я опешила от таких слов. Едва слышно произношу:

- Ну, например то, что ты скоро станешь отцом.

Долгая пауза, во время которой я, кажется, забываю как дышать. Леон же начинает громко смеяться.

- Плохая шутка, Ксюша, — качает он головой.

- Какая шутка? Я беременна! Беременна! От тебя! — взрываюсь, не выдерживая. Не так я себе этот момент представляла.

- Ты за идиота меня держишь? — он подходит ко мне ещё ближе, практически нависает надо мной, словно коршун. — Неделя прошла с тех пор, как мы вместе были. А у тебя срок больше двух месяцев.

Из моего горла вырывается громкий стон.

- А ты не забыл наше небольшое приключение перед тем, как я пришла к тебе работать? — спрашиваю с вызовом, выдерживая его тяжелый испепеляющий взгляд.

Леон криво улыбается, медленно делает шаг назад, отстраняясь от меня. Он смотрит так, словно разочарован во мне, хотя никаких поводов я не давала для этого.

- Я был о тебе лучшего мнения, Ксюша. Не знаю зачем ты затеяла эту игру, но отцом твоего ребенка я быть не могу. Я оплачу все больничные счета, потом что чувствую себя виноватым в том что произошло. Но больше в стенах своей компании видеть я тебя не желаю.

- Знаешь, я чувствовала что не стоит тебя искать, но сглупила, решив быть честной и рассказать тебе о ребенке. Сейчас я очень об этом жалею. Ты не достоин быть отцом моего ребенка.

- Мне кажется, тебе стоит поискать отца в каком-то другом месте. Потому что ещё раз повторю — я не могу быть им. Если у тебя кроме меня были еще мужчины, то обратись к ним. Если же это какой-то хитрый расчет на то, чтобы привязать к себе богатого мужика, то ты немного ошиблась. Потому что я не дурак, Ксюша.

- А так сразу и не скажешь. Что не дурак.

Кто бы знал сколько сил мне сейчас понадобилось, чтобы разговаривать с ним холодно и безразлично. Не выдать всех тех чувств, которые бурлят внутри меня.

- Всего хорошего, - бросает Леон с раздражением на последок и выходит из палаты, не забыв громко хлопнуть дверью.

Я остаюсь совершенно одна в полной тишине. Нет смысла сдерживать слезы, меня уже никто не увидит. Боль, которую я чувствую сейчас, намного сильнее чем несколько часов ранее при переломе руки.

На следующий день меня выписывают из клиники. Я выхожу на улицу с гипсом на руке и никто меня не встречает. Утром мне пришло короткое сообщение от Нины, что мою машину пригнали к дому, а личные вещи из офиса отправили курьером.

Леон так и не позвонил и не написал.

Я все еще не верю в происходящее. Неужели у него вообще нет сердца? Он казался мне таким… таким… добрым, а оказалось я ошиблась.

Мой автомобиль и в самом деле припаркован у дома. К счастью, сумочка с ключами со мной. Я поднимаюсь в лифте на свой этаж, захожу в квартиру. Слишком уж тихо дома, хотя еще вчера я мечтала об этой тишине.

Вчера всю ночь я проплакала, сегодня собираюсь заняться тем же. С надеждой сжимаю в руках телефон, сама не знаю чего жду. На душе так плохо. Ужасно узнать, что твой ребенок никому кроме тебя не нужен. Но, возможно, это даже к лучшему.

К концу дня я окончательно извожу себя, поэтому чтобы не погрузится окончательно в депрессию я звоню подруге и прошу ее приехать.

- Это что такое? – она ошарашенно пялится на мою руку.

- История будет долгой. Проходи, - я закрываю за ней дверь и иду в кухню. Разливаю по чашкам чай. Одной рукой управляться безумно неудобно, не знаю как проживу вот так еще два месяца.

- Я жду объяснений. Господи, кто это с тобой сделал? И почему ты мрачнее тучи? Лицо опухшее, глаза заплаканные, гипс на руке. На тебя что кто-то напал?

- Что? Нет! – разворачиваюсь к подруге. – Просто… просто…

Я не могу договорить, просто позорно плачу.

Следующие несколько часов Ирка успокаивает меня, а я в красках рассказываю ей о произошедшем и реву.

- Я его уничтожу! – вспыльчиво говорит она.

- Нет, ничего не нужно делать. Пусть себе радуется жизни подальше от нас с малышом. Не хочу ни видеть его, ни слышать о нем. Отныне имя Леона Вересова в моем доме запрещено.

- Хорошо, хорошо, только успокойся, пожалуйста. Что будешь дальше делать?

- Работать, жить как раньше. Переделаю комнату под детскую как хотела. Буду готовится к появлению малыша. Только сначала нужно пережить смутные времена, - указываю на свою руку в гипсе. – До сих пор не верю, что настолько неудачлива, что умудрилась упасть и заработать перелом.

- Это все вина Леона.

Я бросаю на нее предостерегающий взгляд.

- Ой, прости, забыла что его имя нельзя упоминать.

- Останешься сегодня у меня?

- Я и не собиралась уходить. Давай уберу со стола. Тебе стоит к родителям на время переехать или домработницей обзавестись. У тебя и так никогда не было порядка, а теперь вообще квартира в мусорную свалку превратится, - ворчит подруга.

- Эй, у меня все по фен-шуй, - выдавливаю из себя улыбку. – Спасибо, Ира. Ты всегда готова меня поддержать и прийти на помощь. Иногда мне кажется,