Глазомер! Быстрота! Натиск! - Андрей Владимирович Булычев

значит, и шансов больше у вас выжить будет!

При двадцатитрехградусном морозе тело быстро леденело, щеки и нос начало покалывать. Стоять так долго было невмочь. Но вот к цепи егерей подошли и штурмовые колонны.

– Вперед, стрелки! – махнул рукой возглавлявший наступление всего левого русского крыла бригадир Горич.

– Вперед, братцы! – крикнул Егоров, и цепь егерей бросилась к вражескому валу.

Турки явно ждали приступа. Вся огромная, высокая насыпь разом озарилась огнем сотен факелов и всполохами от выстрелов. Перебегая с места на место, «волкодавы» начали вести частый ружейный огонь.

Возле уха просвистела пуля, Алексей инстинктивно пригнулся и сместился чуть влево. Рядом с ним бежали старший батальонный вестовой Кокин Матвей и барабанщик Дементьев Никита. В руках у них были короткоствольные егерские фузеи, а подполковник держал наизготовку родной штуцер. До турецкого вала было уже рукой подать, вот он проступает в предрассветном сумраке огромной темной грядой.

«Бам! Бам! Бам!» – ударили османские орудия, и первые ядра ушли с глухим гулом в сторону русских колонн.

– Бегом! Бегом! – прокричал Лешка. – Не останавливаться! Всем стрелять прицельно и только наверняка! Никита, бей атаку! – крикнул он барабанщику, и над крепостными предместьями в общую какофонию битвы зашел дробный ритм сигнала батальона егерей. Его тут же подхватили и ротные барабаны, дополняя своей дробью общий грохот. В атаку! В атаку! В атаку!

А вот и подножие вала. Освещенных факелами и сполохами от выстрелов турок было уже хорошо видно, и, присев на колено, Алексей прицелился вверх. Вот они, враги! Их темные фигурки мечутся на самом гребне насыпи. «Скорее бы рассвет, – мелькнуло в голове. – Темно, мушку еле видно!» И он, наведя ствол на ближайшего к нему турка, потянул спусковую скобу. «Бам!» – грохнул выстрел, а пальцы уже тянули из патронташа новый, завернутый в бумагу пороховой заряд вместе с лежащей в нем пулей.

Так же, как и Алексей, в длинной цепи стояли сейчас все егеря его батальона. Их ружья били с предельной частотой, буквально выкашивая переднюю шеренгу турок. Плотная, широкая колонна пехотинцев, топоча сапогами, выбежала из-за их спин и полезла на вал.

– Ура-а! – ревели высокорослые гренадеры, забираясь на самый гребень. Неприятель не выдержал яростной штыковой атаки и, бросив свои позиции, скатился с земляных укреплений вниз в сторону крепости.

– Не останавливаться, вперед! – взмахнул саблей бригадир Горич и первым сбежал вниз.

За ним, снова собравшись в плотный строй, неслись его солдаты и офицеры. Эти сто пятьдесят шагов до крепостной стены были самым простреливаемым участком во всей османской обороне. Перед высокими стенами зиял глубокий восьмиметровый ров, который еще нужно было преодолеть, а из каменных, пусть даже частично разрушенных бастионов били пушки и ружья защитников.

Несколько сотен людей из работных и пионерских рот выбежали перед замершей колонной и быстро начали заваливать зияющий ров огромными связками прутьев, бревнами, корзинами и всем тем хламом, что был при них. А в это самое время по колонне били, били и били свинцом.

В сером свете темная колыхающаяся масса людей была отчетливо видна. В нее влетали ружейные пули, ядра и пушечная картечь. Шеренги колыхались и кричали. Это уже был не привычный атакующий клич «Ура-а!». Колонна ревела от страха, от ненависти и боли, от ярости и от всех тех чувств, которые сейчас переполняли собранных в единый строй тысяч мужчин.

– Огонь! Огонь! – кричал сам себе Лешка, выбирая очередную цель на стене. Покрытый черной копотью палец надавил на скобу. Удар в плечо приклада, и уже кончик нового патрона скусывают зубы.

Батальон егерей вел с захваченного вала частый прицельный огонь. Его пули выбивали орудийную прислугу и стрелков турок, но вместо павших на их место заступали все новые и новые защитники.

Наконец-то ров был заполнен, часть солдат из работных рот рухнули в него, пробитые пулями, и уже по их телам пошла вперед штурмовая колонна.

– Ура-а-а! – ревели озверевшие солдаты и офицеры. Десятками падали они на снег, но тысячи их бежали дальше вперед. Рухнул пробитый картечью бригадир Горич, и атаку колонны возглавил полковник Фишер. Колонна прорвалась к проделанным артиллерийским огнем брешам, переколола там заслоны противника и перехлестнула через стены крепости внутрь города.

С южной стороны Очакова был введен в бой резерв левого фланга, состоявший из отборных гренадеров. Под командой подполковника Зубина солдаты подошли к крепостным стенам по льду Лимана. С собой они притащили пушки и под прикрытием их огня полезли на невысокие здесь стены по штурмовым лестницам. Быстро овладев в этом месте стеной, они ударили во фланг тех турок, которые в это время отражали атаку основной колонны. Оборона всего левого фланга крепости рушилась.

В это самое время колонна генерал-майора Палена Петра Алексеевича атаковала замок Гассан-паши с правого фланга. Три следующие левее колонны провели атаку нагорного ретраншемента с фронта, с флангов и с тыла и не допустили отхода его защитников в крепость. В ходе этой атаки погиб генерал-майор Волконский, но полковник Юргенц принял командование на себя и довел штурмующих до самых стен крепости. В замке Гассан-паши было захвачено в плен более трех сотен турок, а при атаке предкрепостного ретраншемента еще около полутора тысяч. Это последние пленные, более их при штурме практически не было. Сдалось только несколько сотен в самом конце вместе с комендантом.

Колонна под командованием генерала-поручика князя Долгорукова в ходе упорного штыкового боя прорвалась по центру земляных укреплений турок и вышла к главным воротам крепости. Неприятель сумел подорвать там два заранее заложенных фугаса, но и это не остановило продвижение русских. На стены центрального участка обороны начали забираться солдаты. С левого и правого фланга сюда уже шла подмога из гренадеров Зубина и егерей под командой Милорадовича. Турки сами покинули центральный участок, и атакующие тут же распахнули ворота. Теперь сражение переместилось уже в сам город. Русское командование отдало приказ заходить в него ожидающим своего часа резервам. Девять спешенных конных полков, казаки и отдельные войсковые команды ринулись вперед.

Противник, вытесненный с городских стен, засел в развалинах домов, в землянках и среди возведенных наскоро баррикад, где и продолжил отчаянно сопротивляться. Русские в плен никого не брали. Началась настоящая бойня! Никакого строя уже и в помине нигде не было. Каждый сражался так, как ему подсказывал его инстинкт. С большим трудом собрав возле себя около сотни егерей, Алексей пробивался по городу вдоль моря. Вот, наконец, и так называемый «греческий квартал». Большинство домов, как и во всем городе, здесь были разрушены артиллерийским огнем. В нескольких уцелевших засели турки, и их выбивали оттуда солдаты. К