Больше, чем люблю - Юлия Крымова

— Шутишь? Мама была против даже безобидных рыбок. А попугаем я загоралась после мультика про Кешу. «Возвращение блудного попугая», кажется.

— А я мечтал о красной Феррари, — смеясь, признаётся Тимур. — Помню, когда впервые взял в руки игрушечную модель, сказал себе, что обязательно буду водить настоящую.

Мальчики такие мальчики.

— И? Что в итоге? Ещё мечтаешь или расхотелось?

— Год назад мечта сбылась, — как-то не очень радостно хвастается Тимур. — Накатался и понял, что для повседневной жизни эта машина не самый лучший вариант. Продал её и купил другую, более практичную.

Да, к сожалению, в реальности мечты не всегда оказываются такими идеальными, какими мы их представляем. А ещё они имеют свойство сбываться, когда уже ничего и не хочется.

Глава 41

Разговор о детских мечтах воспринимается интимнее, чем то, что происходит между нами в спальне. Он стирает какую-то невидимую грань, и даже простые объятия теперь ощущаются совсем иначе.

Находясь в коконе мужских рук, я чувствую бешеную энергию, которая невидимым потоком перетекает от Тимура ко мне. Она наполняет теплом и хочется не переставая улыбаться.

А ещё хочется так и сидеть, не разрывая этой магии.

Моя ладонь надёжно спрятана в руке Тимура, и кажется, ей там самое место. Внутри ощущение умиротворения и безграничной радости. Такой простой и настоящей, какой умеют радоваться дети.

Я настолько пропитана счастьем, что вот-вот и оно начнёт стекать с кончиков пальцев.

Главное не думать, что у этого состояния есть срок годности. Неделя. Раньше и не догадывалась, что обыденное слово имеет такой горький привкус.

Тимур устраивает подбородок на моём плече. Трётся колючек щекой. Затем совсем нежно проводит кончиком носа вдоль скулы.

Боюсь пошевелиться. Жадно впитываю в себя каждое движение.

Если бы от переизбытка чувств можно было задохнуться, я бы это давно сделала.

Краем глаза замечаю тень нашей чудо-официантки, которая молча кладёт на край стола счёт и тут же исчезает. Похоже, до неё наконец-то доходит, что мы пара. И роковая соблазнительница Яна превращается в призрака-невидимку.

Только провожая победным взглядом её фигуру, я неожиданно впечатываюсь в бетонную плиту. Влетаю в неё на огромной скорости, расшибаясь едва ли не насмерть.

С противоположного конца зала меня насквозь прожигают ненавистью знакомые карие глаза.

Я в ужасе распахиваю свои, словно так будет проще поверить, что возле входа стоит действительно Карина.

Она смотрит на нас, не моргая. На лице застыло нечитаемое выражение. Устрашающая безликая маска.

Но стоит её взгляду остановиться на наших сплетённых руках, то, брезгливо скривившись, подруга привычным жестом откидывает назад волосы и резко покидает кафе.

Дверной колокольчик наконец-то выводит меня из транса.

Прошу Тимура подождать и выскакиваю вслед за Кариной.

Под кофту моментально пробирается промозглый ветер, намекающий, что лучше вернуться обратно. Сверху пытается накрапывать дождь, и по ощущениям я словно попадаю в сказку про двенадцать месяцев. Даже не подумала бы, что за какой-то час погода может так заметно поменяться.

— Карин, подожди!!! — Кричу вдогонку.

Мой позывной подхватывается ветром, и даже шум оживлённой улицы не в силах его заглушить. Но подруга и не думает останавливаться.

Хотя не знаю, имею ли я право теперь так её называть.

— Карина!!! — Не оставляю попыток быть услышанной. Но она только ускоряет шаг.

Догоняю её лишь у пешеходного перехода. Спасибо за помощь красному сигналу светофора.

Однако по мере приближения меня охватывает мандраж и холодеют внутренности.

Ледяной взгляд, полный презрения, кричит «Не подходи! Убьёт!».

Чувствую себя неумелым сапёром. Не знаю, с какой стороны к ней подступиться, чтобы не рвануло.

— Карин, прости! Я должна была тебе рассказать. Просто не знала как.

— А что тут знать? Ты была в курсе главного — он мне нравится. Думаю, для любой нормальной подруги этого было бы достаточно, чтобы не вешаться на него.

— Ты имеешь право злиться. Но я правда старалась держаться от него подальше. Просто есть вещи, которые не всегда удаётся контролировать.

Мой виноватый тон подтверждает, что мне действительно жаль. Но на подругу он никак не действует. С каждой минутой она всё больше становится похожа на разъярённого огнедышащего дракона.

— Да-да. Я видела, как подальше ты держалась только что, — зло перебивает. — Скажи мне, чем ты лучше Ани?

Я открываю рот и тут же его закрываю. Делаю глубокий вдох, стараясь усмирить эмоции и не показать непрошенными слезами, как меня задевают её слова.

— Что молчишь? Нечего сказать? Да потому что такая же. Даже, может, и хуже. Анька хоть правильную из себя не строит.

Я ёжусь и обнимаю себя руками. Но не от усиливающегося ветра. А от слов, которые подруга буквально выкрикивает в лицо. Мы привлекаем внимание, и некоторые прохожие с интересом поглядывают на нас, лениво огибая.

— Карин, Тимур не был твоим парнем. Так уж вышло, что мы с ним сблизились. Да, я должна была тебе сказать, но боялась именно такой реакции.

— Моя реакция не будет другой, Даша. Он мне нравится. И радоваться, что с ним ты, я не собираюсь.

Горло хватает спазм. Душит. Могу лишь молча смотреть на девушку, с которой до сегодня мы ещё считались подругами.

Ставлю себя на место Карины и прекрасно понимаю её обиду. Когда твои желания сбываются у других, трудно заставить себя прыгать от счастья.

Но был ли у меня шанс поступить иначе? Или согласилась бы я всё переиграть, зная её реакцию?

Можно ли теперь сохранить наше общение? Что мне нужно сделать? Уступить ей Тимура? Пообещать, что не буду с ним видеться?

— Прости, — наконец-то говорю еле слышно.

В одном слове ответы на предыдущие вопросы. Да, мне действительно жаль. Но нет, я не откажусь от него.

И Карина прекрасно всё понимает. Она переводит взгляд в сторону кафе, резко меняется в лице и пятится назад, к пешеходному переходу.

Там как раз горит зелёный. Поэтому, когда мои на плечи ложиться пиджак, подруга уже исчезает из вида.

— Всё хорошо? — Озадаченно спрашивает Тимур, заключая в объятия. — Ты дрожишь вся.

Жмусь к нему, такому тёплому и излучающему такое необходимое спокойствие, и лишь отрицательно мотаю головой.

— Что сделать, чтобы было хорошо?

— Поцелуй меня, пожалуйста.

Мой голос какой-то неживой и бесцветный, но Тимура не нужно просить дважды. Он тут же выполняет просьбу, нежно прикасаясь губами. Уже такими родными. На которых знакома каждая трещинка.

Безошибочно угадывая моё настроение его язык не вступает в схватку с моим, а лишь бережно обнимает.

Пока поцелуй касается самого сердца, пальцы аккуратно стирают непонятно откуда взявшуюся на щеках влагу. Пусть это будет