Не смей меня целовать - Дарья Михайловна Сорокина

пальцы. В последний миг схватилась за раму и упёрлась ногами в карниз. Зато у меня появилось хорошее оправдание, почему я не улетела. Снова стала собой да ещё и без волшебных поцелуев. Ну, почти собой. В окне всё ещё отражалась мерзкая «шубка». Не хочу, чтобы это было последним, что я увижу в этой жизни. Долбанула стекло со всей силы коленом и поморщилась от громкого звона, рассыпавшихся по полу осколков. Не сорваться! Не сорваться вниз!

Нырнула внутрь, раздирая обнажённую кожу рук о торчащие из рамы обломки. Потом буду подсчитывать ущерб от своей спасительной миссии. Сейчас важнее лежащий в клетке пушистый комочек.

— Шор, вставай. Не время спать. Нам нужно помочь Тео и срочно.

— Аня? — слабо отозвался друг.

— Ага, ты не смотри на меня так. Я немного не в форме, — коснулась тёплой липкой дорожки на руке. Немножко, ага…

— Я просчитался, — говорит, словно умирает. — Так и есть, Аня. Сколько, по-твоему, живут шиншиллы?

— Экзамен решил мне устроить? — искала дверку у клетки, как она, блин, открывается?

— Аня, мне уже больше двадцати лет в этом теле. Я думал, что успею отыскать тебя.

— Ты отыскал. Вот она я, Шор, прошу, помоги вытащить тебя отсюда. Погоди, сколько ты сказал? Как больше двадцати? Тео даже тридцати нет. Вы когда в академии учились.

— Давно, Аня.

— Ладно, — мотнула головой, очередная загадка вместо ответа. — Разберёмся. Вместе с клеткой тебя заберу, и ты мне всё объяснишь и только попробуй умереть. Некоторые шиншиллы живут до двадцати пяти, вообще-то.

— Я вёл весьма беззаботный образ жизни, ты сама видела в таверне. Если бы знал, Аня, что ты жива, я бы никогда не сдался, я бы искал тебя. Ты моя истинная.

— Ты бредишь. Ты же говорил, что Тео моя половинка, или у меня уже целый гарем?

Клетка не поддавалась, а мои мысли окончательно и бесповоротно заплутали в голове.

— Аня, ты пока не видишь всей картинки целиком. Прости меня за трусость и слабость.

Началось. Да что с ними такое?! Сплошные извинения и сотрясания воздуха. Да ещё и клетка с места не сдвигается.

— Она уже здесь! Прячься!

Услышала перестук каблуков в коридоре.

— А разбитого окна, невеста Тео не заметит?

Шорох фыркнул, иллюзия восстановила стекло и скрыла осколки и капли крови на полу. Я же метнулась в шкаф и притворила дверцу, как раз вовремя, потому что самозванка с моим лицом появилась на пороге.

Глядя на неё, задыхалась от боли и злости. Она источник моих бед. Мучает любимого, изводит Шороха. Бедняга начал нести полную ерунду, которая никак не вписывалась в предыдущие обрывки информации. Я совершенно точно люблю Тео, а к шиншилле питаю тёплые чувства, как я могу быть его истинной? А ещё нестыковка со временем. Этим обоим по человеческим меркам должно быть за сорок!

— Есть идеи, куда упорхнула наша Аня? Алекс будет весьма недоволен. Он ждал подходящий сосуд очень долго. Не хотелось бы лишиться его накануне грандиозных изменений!

Сосуд? Я? Для чего это? Надеюсь, что они ведут разговоры не о вынашивании отпрысков для этого мажористого лживого блондина.

— Молчишь? Но процесс уже запущен. Неделя-две, и личность вашей подружки, окончательно будет подавлена, и тогда Аня, то есть Яннара, сама вернётся к Алексу, а странник окончательно станет моим.

Личность… подавлена? Шорох не молчи, объясни, что происходит, пока у меня крышечку не сорвало!

— Лучше тебе сказать, где прячется девчонка и сердце Теобальда. Как насчёт сделки? Ты, ведь умираешь, да? Хочешь, верну твой настоящий облик? Снова станешь юношей. Даже молодость при тебе останется. Тибо, всё равно не нашёл способ исцелить тебя, и сам скоро умрёт от проказы. Я вам, считай, одолжение сделаю обоим.

Я чуть сама не вышла из шкафа, чтобы согласиться за Шороха и спасти их с Тео. Но не успела. Вспышка ослепила меня и заставила ожесточённо тереть глаза.

Очевидно, Лже-Аня выполнила обещания и вернула парню его внешность.

— Вот так дела! — расхохоталась девушка. — ХИТРО! Ох, как хитро. Шорох! Как же я раньше не догадалась!

Проморгалась и снова уставилась сквозь щель между дверьми на самозванку, но не могла найти Шора, он стоял вне зоны видимости.

— Сделка отменяется, — мечтательно промурлыкала мерзавка, когда ветер из разбитого окна ворвался в комнату и взъерошил ей волосы. — Кажется, у меня есть всё, что нужно.

Она с улыбкой оглядела пол, а затем перевела взгляд на шкаф, где я пряталась, и его створки распахнулись настежь.

Последнее, что я увидела, прежде чем рухнуть без сознания от ужаса и потери крови, был седовласый парень в белых одеждах. Но как?

Глава 14

Аня

Его не было на поляне. Ёжилась от пронизывающего ветра, гулявшего по земле Вечного Лета, и с тоской смотрела, как с цветов срывает лепестки и уносит прочь. Снова прошлое осталось в реальности, а в этом мире моё сознание было почти таким же нагим, как и тело.

Он говорил мне, как его зовут. Храбрый! Но почему-то сейчас прячется.

Потирая продрогшие плечи, побрела к озеру, где мотылёк пытался вылечить мой страх воды. А ведь у него получилось, мои фобии остались здесь, на дне этого странного пруда.

Стебли рогоза клонились к самой воде, а с коричневых початков срывались семена и покрывали гладь пушистыми хлопьями. Вот тебе и вечное лето. Как-то не похоже.

— Тебе грустно? — спросила не оборачиваясь, услышав за спиной лёгкие шаги.

— Моё лето подходит к концу, а вместе с ним умру и я. Бабочки не живут осенью, — горько заметил Храбрый и обнял меня за плечи. — Сейчас здесь холодно. Прости.

— Хватит извиняться! Последнее время ты слишком часто это делаешь, но не пытаешься ничего изменить, — хотела убрать его руки, бросить на него гневный взгляд. Но моему седовласому видению было плохо и без того.

— Это единственное, что я могу. Любить и извиняться. Но скоро у меня отнимут возможность испытывать чувства к тебе, и останутся только никому не нужные сожаления.

Сердце сдавило с такой силой, что на глаза навернулись предательские слёзы. Как горько от его признаний, как страшно его потерять.

— Сколько у нас времени прежде, чем ты умрёшь?

— Не знаю. Умрёт лишь часть меня, и останется жалкая тень. Тёмная и отчаянная. Когда это случится, убей меня, Аня. Ты сильная, справишься. Тебе будет не больно, у тебя теперь есть Он.

Развернулась и с трудом подавила желание тряхнуть его да посильнее. От его жертвенности меня уже начинает подташнивать. Но вместо этого прижалась к тёплой груди, в которой не