Маникюр для покойника - Дарья Донцова

Я почувствовала озноб и, нащупав тапочки,побрела на кухню. Терпеть не могу людей, которые шарят по ночам в холодильникев поисках еды. После полуночи желудок должен отдыхать, иначе неминуема язва! Норуки сами собой отворили дверку и схватили батон «Докторской» колбаски. Дварозовых кружочка аппетитно устроились на черном хлебе. Прихватив еще стаканчиктоматного сока и парочку шоколадок, я прокралась на диванчик, подоткнулапоплотней одеяло и принялась с восторгом поедать вредный бутерброд, состоящийиз смеси белков и углеводов. А между прочим, все пособия по правильному питаниюпредписывают поглощать данные вещества раздельно. Я облизнулась и обнаружила, чтоне испытываю ни малейшего укора совести. Сандвич оказался слишком вкусным.Следом в рот отправилась шоколадка. Собаки, привлеченные хрустом бумажки, сонноприщурились, а потом, сообразив, что я ем сладкое, затрясли хвостами.

– Нет, девочки, – сказала я, –вам нельзя, шоколадки съест мама.

Последнее слово вылетело машинально, и яулыбнулась: никогда до сих пор мне не приходило в голову называть так себя.Впрочем, наверное, хорошо, что стала матерью хотя бы собакам. Шоколадкапродолжала таять во рту, я ухмылялась. Представляю, что стряслось бы сМихаилом, если бы он увидел свою жену, абсолютно счастливую, на продавленномдиване, в центре собачьей стаи, в два часа ночи с куском колбасы в руках!Скорей всего, супруг наутро отправил бы меня в Клинику неврозов!

Потом мысли снова вернулись к Косте, и я,словно включив обратную перемотку, стала вспоминать события. Некто похитил Катюи требует документы. Черт, хоть бы знать, о чем написано в этих листочкахсинего цвета, а то получается, ищу сама не зная что. Кстати, Катерина назваламонстра по имени. Саша? Сеня? Сева? Слава! Она еще сказала:

– Видишь, Слава, она не тот человек.

Ну насчет меня она, пожалуй, ошиблась, я какраз самое подходящее лицо для данной истории… А вот гориллоподобного толстяка,у которого жевательная часть головы превалирует над мыслительной, звать Слава.Ростислав, Мстислав, Вячеслав… Ладно, не станем придираться, имя есть, ужехорошо. Катя снесла бумаги Косте, это, наверное, и впрямь ценная вещь, раз онапобоялась держать их дома. Но Костю убили, причем похоже, что убийца сделал этоне из-за бумаг, ведь Слава их так и не получил! Женщина, которая явилась собыском в квартиру Катукова, таинственная незнакомка, звонившая по телефону,пока я ни жива ни мертва стояла на подоконнике за занавеской… Она сначаларылась в письменном столе, потом чем-то щелкала и звякала и под конец сказала втрубку:

– Бумаг нету, Слава, скорей всего отдалбабам!

Потом погибла кассирша Рита, а в ее комнатецарил погром, неизвестные грабители напали на Яну… Боже, значит, преступникиидут тем же путем, что и я! Ищут документы у любовниц Катукова!

В полном ужасе я поглядела на часы – четыреутра. Конечно, невероятное время для звонка, но ведь речь идет о жизни исмерти!

Пальцы с трудом попадали на кнопки, послегудков наконец раздалось:

– Алло!

– Нина, послушайте, никому не открывайтедверь… Вы слышите?

– Да, – ответил мужскойголос, – вы кто?

Я испуганно замолчала.

– Кто вы? Немедленнопредставьтесь, – потребовал мужчина.

Я бросила трубку на рычаг. Господи, Нинаговорила, что живет одна, а теперь, смотрите-ка, в четыре утра трубку снимаеткакой-то парень и нагло требует сообщить имя и фамилию! О чем это говорит? Да отом, что я скорей всего опоздала и на квартире у Нины Никитиной орудуетмилиция, а хорошенькой парикмахерши небось нет в живых!

До утра я не сомкнула глаз. Потом день понессяколесом. Сначала разбудила Юлю и Сережку. Кирюшка блаженно спал в кровати.Температура у него давно упала, горло не болело, но ребенок обязан в случаепростуды отлежать неделю в постели, иначе неминуемы жуткие осложнения насердце, легкие, печень и почки… Впрочем, Кирка не спорил, услышав, что ясобираюсь задержать его дома.

Юля и Сережка, чтобы не разбудить мальчишку,принялись свистящим шепотом ругаться в коридоре.

– Где мои ботинки? – шипел муж.

– Да вот они, в куче, глаза разуй, –ответила женушка.

– Здесь один черный, другой коричневый!

– Не знаю, я их не надевала.

– А куда подевались перчатки?

– Валяются под стулом.

– Не дом, а бардак!

– Сам виноват, бросаешь все куда попало.

– А куда надо?

– Ну не знаю, на полочку, наверное, оченьуж ты неаккуратный.

– Сама хозяйка фигова, на полы погляди,кругом пыль, грязь и собачья щетина!

– Во-первых, у собак не щетина, аволосы, – отрезала Юля, – а во-вторых, возьми пылесос и убери, мненекогда, вернусь около одиннадцати ночи, дежурю по номеру.

– А у меня фестиваль рекламы, вообще кполуночи прибуду. Кстати, уборка – женское дело.

– Между прочим, я не оканчивала курсыполомоек и работаю побольше твоего, – понеслась на лихом конеЮлечка, – что, по-твоему, мужское дело?

– Деньги надо зарабатывать!

– Ха, – крикнула в полный голоссупруга, – побольше твоего приношу, тебе полы и мыть!

– Чего вы так орете, – занылКирюшка, – спать не дали.

– Вот что, – сообщил старшийбрат, – ты выздоровел, изволь полы вымыть.

– Голова болит, ручки-ножки трясутся отслабости, – застонал мальчишка, – и потом, какой смысл, все равноиспачкается заново.

– Где шарф? – завел заново Сережка.

– Отвяжись, – заявила Юля, –мое все в одном месте лежит.

– Раз так, езжай на работу городскимтранспортом, – велел супруг, – не хочешь мне помогать, а я тебя –вези!

– Подумаешь, – фыркнула Юля, –Катины «Жигули» возьму.

Послышался звон, шорох, звук захлопывающейсядвери, и незамедлительно со двора раздался вопль:

– Эй, сбросьте ключи, на зеркале забыл.

– И мне, – вторила Юлечка, –они на крючке у барометра!