Странные дела в отеле «Зимний дом» - Бен Гутерсон

– Норбридж просто преобразил этот замок, – отметил Фредди, когда друзья выбрались из мудрёного ледяного лабиринта. – Когда я приехал сюда в первый раз, это был обычный ледяной домик.

Нагулявшись, дети покинули замок и направились в отель, Элизабет подняла глаза и увидела в окне второго этажа Лану. Девочка смотрела на них, но, заметив, что её увидели, быстро отскочила от окна.

– Ты видела? – спросил Фредди.

– Видела. Думаю, она нас избегает.

Элизабет вспомнила, как странно миссис Виспер обращалась с Ланой.

– А может быть, ей бабушка не разрешает с нами общаться?

Неожиданно в голову Элизабет попал снежок.

– Ой! – вскрикнула она от боли и неожиданности.

Кто-то смеялся неподалёку. И не один человек. Девочка подняла голову, оглянулась и увидела Родни с родителями, они смотрели на неё с неприятными улыбками.

– Зачем ты это сделал? – спросил Фредди.

– Родни, меткий удар! – со смехом кричал мистер Паутер.

Родни поднял руки вверх, сжав кулаки, словно только что забросил решающий гол в финальной игре.

Элизабет встряхнула головой и смахнула с лица снег и льдинки.

– Ты спятил? – она резко повернулась к трём Паутерам. – Ты зачем это сделал?

– Ах, это же просто зимние забавы! – с вызовом произнесла миссис Паутер. На ней была огромная белая парка, делающая её похожей на зефирку.

– Родни просто начал игру.

– Вот как?! Он ударил меня в лицо ледышкой, когда я даже не знала, что он собирается играть! – заговорила Элизабет. Чрезвычайно рассерженная, не отдавая себе отчёта в том, что говорит, она добавила:

– Вам следует больше времени тратить на поиск секретных туннелей, а не приставать к людям на улице.

Лицо мистера Паутера помрачнело:

– Не понимаю, о чём ты говоришь.

– Нет, понимаете, – поддержал девочку Фредди и указал на Родни. – Родни Паутер. Не-Пират-Урод.

Элизабет продолжала тереть лицо, жжение от удара снежком постепенно проходило.

– Мы знаем больше, чем вы думаете.

– Да неужели, мисс Лиза-Книжный-Червь? – поднял брови мистер Паутер.

Жена сурово взглянула на него, и он тут же зажал себе рот рукой.

– Под этим именем я зарегистрировала свой аккаунт, – слабым голосом произнесла Элизабет, чувствуя, что у неё подвело желудок. – Откуда вы его узнали?

Миссис Паутер выпрямилась и подняла подбородок. Схватив мужа за руку, она также потянулась к Родни со словами:

– Нечего слушать эту чушь, пойдёмте.

Женщина резко дёрнула обоих, и троица зашагала прочь.

Элизабет повернулась к Фредди.

– Откуда они узнали, под каким ником я зарегистрировала свой аккаунт?

Фредди растерянно смотрел Паутерам вслед.

– Понятия не имею, – ответил он. – Но тебе немедленно следует обо всём рассказать Норбриджу.

Остаток дня прошёл без приключений. Элизабет старалась выбросить из головы неприятную стычку с семейством Паутеров. Она испытывала противоречивые чувства, нужно ли обсуждать этот конфликт с Норбриджем. С одной стороны, ей хотелось это сделать, но с другой, она беспокоилась, примет ли он эту историю всерьёз, не скажет ли, что это ещё одна вещь, которую он «исследует на досуге». Поэтому девочка решила с обсуждением повременить.

После ужина, просмотра с Фредди фильма «Набалдашник и метла» 1971 года (который Элизабет сочла несколько глупым, но она всё-таки решила включить его в список «Фильмы, Которые Я Хочу Пересмотреть») и чашки горячего шоколада с печеньем у камина в Зимнем зале Элизабет ретировалась к себе в комнату, чтобы поскорее лечь спать.

Следующий день, накануне сочельника, прошёл спокойно. Элизабет работала в библиотеке, каталась на санках, сходила с Фредди на каток (наконец к ним присоединилась Лана, но только на час; эта девочка была безукоризненно любезна и вела себя так, словно в её исчезновении на столь долгое время не было ничего странного). После ужина Элизабет и Фредди посетили лекцию под названием «Моё Детство во Всемирно Известном Кукольном Театре Тернштрумфк», которую читала дама из Швеции с таким сильным акцентом, что было почти невозможно понять, что она говорит. Ланы и её бабушки нигде не было видно в тот вечер, то же самое касалось и Родни Паутера и его родителей.

На следующий день, когда приготовления к Рождественскому ужину и большому празднику были в самом разгаре, всеобщая атмосфера таинственного и волнующего предвкушения, царившая в отеле, стала почти осязаемой. Казалось, персонал отеля готовится к осаде или нашествию. Кухонная команда сновала туда-сюда, доставляя украшения и угощения в Зимний зал. Посыльные носились вверх-вниз по коридорам, проверяя, все ли гости удобно устроены и все ли подарки разложены по местам. Музыканты настраивали инструменты для вечернего концерта, который планировался как в Зимнем зале, так и в конференц-холле. В предпраздничную гонку были вовлечены все – и гости, и служащие, так что Элизабет казалось, что от всеобщей суеты у отеля самого вот-вот закружится голова – вернее, сорвётся крыша.

За час до ужина девочка пошла в портретную галерею. Она ходила туда почти ежедневно, пусть даже на несколько минут, чтобы постоять перед портретом своей матери. Дверь в зал оказалась открыта. Подойдя ближе, Элизабет поняла, что находится здесь не одна. Вдали стояли двое, но в тусклом освещении камерной галереи было трудно разобрать, кто эти люди. Подойдя ещё ближе, девочка разглядела Лану с бабушкой, которые стояли перед портретом Грацеллы. Элизабет быстро попятилась, чтобы они её не увидели. Миссис Виспер указывала на какие-то детали на портрете Грацеллы и что-то шептала Лане, которая всё время кивала. Элизабет, затаившись, смотрела во все глаза. Эти несколько минут показались ей вечностью.

Наконец миссис Виспер взяла Лану за руку, и они вышли через другую дверь. Тогда Элизабет смогла войти в галерею.

«Почему они так заинтересовались этой картиной?» – подумала она, довольная, что её не заметили. Элизабет постояла перед портретом матери. Через несколько минут она перешла к портретам Норбриджа и Грацеллы и встала почти там же, где только что стояли Лана и миссис Виспер. В который раз она долго не могла оторвать взгляд от лица и особенно от глаз Грацеллы, от её пристального взгляда, обращённого на что-то необыкновенно мощное и интригующее. «Искушённая» – слово, которое пришло Элизабет на ум. Но она тотчас отбросила эту мысль и вспомнила про то облегчение, которое испытала год назад, когда Грацелла, наконец, была повержена. «Она умерла. Она покинула нас. Она похоронена на кладбище в Хевенворте,» – повторяла, как заклинание, Элизабет. Девочка заставила себя оторваться от портрета и дала волю мыслям о предстоящем торжестве.