Республика Святой Софии - Ольга Кузьмина

Для средневекового новгородца не существовало понятия частной собственности на землю в современном понимании. Правовую сторону пользования землей определяло отношение к земле как творению Бога, которой человек владеет лишь временно. Поэтому акты поземельных сделок скрепляли печати, на лицевой стороне которых в XIV–XVI вв. изображался крест (символ Христа), а на оборотной стороне — Богоматерь. Таким образом, поземельная сделка была освящена свыше — Христом и Богородицей. Именно они, а не служители церкви, давали новгородцам права на владение определенными участками земли[362]. Но в то же время именно в руках владыки и его наместников находился контроль за оборотом земли в Новгородской республике. Кроме того, пошлина за владычную печать приносила софийской казне неплохой доход.

Разумеется, в разных землях Новгородской епархии местные особенности вносили свои коррективы в деятельность владычных наместников. Собственно церковные дела и обязанности архиепископа в своей епархии будут подробно рассмотрены в дальнейшем. Пока лишь отметим, что политика новгородского владыки в пределах своих владений сводилась к тому же, к чему стремились и митрополиты всея Руси — то есть архиепископ всячески способствовал сохранению своей епархии и не допускал ее деления. Именно благодаря гибкой политике владык остался в составе Новгородской епархии Псков после получения политической независимости.

К сожалению, в летописях очень мало упоминаний о повседневной государственной деятельности владыки в Новгороде. Во время гражданских смут архиепископ неизменно занимался миротворчеством. Так, в 1342 г. владыка разбирал дело об убийстве боярина Луки по просьбе его сына Онцифора. Судебное разбирательство переросло в смуту. «Онцифор с Матфеем созвони веце у святей Софеи, а Федор и Ондрешко другое созвониша на Ярославли дворе. И посла Онцифор с Матфеем владыку на веце и, не дождавше владыце с того веца, и удариша на Ярославль дворъ, и яша ту Матфея Козку и сына его Игната, и всадиша в церковь, а Онцифор убежа с своими пособникы; то же бысть в утре, а по обеде доспеша весь город, сия страна собе, а сиа собе; и владыка Василии с наместником Борисом доконцаша мир межи ими; и възвеличан бысть крест, а диавол посрамлен бысть»[363].

В 1359 г. в Новгороде едва не дошло до гражданской войны между Софийской стороной и Славенским концом. «И съиха владыка Моисеи из манастыря и Олексеи, поимя с собою анхимандрита и игумены, благослови я, рек: „дети, не доспейте поганым похвалы, а святым церквам и месту сему пустоты; не съступитеся бится“. И прията слово его, и разидошася»[364].

В 1418 г. Торговая и Софийская стороны вновь сошлись «акы на рать, в доспесех на мост великыи». Владыка Семеон вышел на мост с крестным ходом и сумел усмирить новгородцев: «Разидошася, молитвами святыя Богородица и благословением архиепископа Семеона, и бысть тишина в граде»[365].

Анализ письменных источников позволяет заключить, что и во внутренней и во внешней политике Новгорода мнение владыки чаще всего являлось решающим. В основе Новгородской республики лежали патриархальные отношения — архиепископ был духовным отцом всех новгородцев. Недаром в своих письмах новгородскому владыке ганзейцы называют новгородцев «твои дети». Сам архиепископ в своих письмах также пользовался этим обозначением. В русских договорных грамотах и письмах новгородцы по отношению к владыке также называются «дети». Так в договорной грамоте тверского великого князя Михаила Ярославича с новгородским владыкой и со всем Новгородом (1294–1301) читаем: «А дети твои посадник и тысяцькый и весь Новъгород на том целовали ко мне крест»[366]. В Новгородской первой летописи под 1352 г. записано: «Приехаша послове изо Пскова, биша челом владыце Василию ркуче так: „благослави тако изволию святой Троице детем твоим пьсковицем…“»[367]

Как в семье дети не могут без благословения отца решиться на какое-то важное дело, так и новгородцам требовалось благословение архиепископа в решении важных политических вопросов. Благословение владыки — это и разрешение и почти приказ. В 1417 г., когда мирные переговоры между новгородцами и немцами зашли в тупик, ливонские города обратились за помощью к владыке Симеону, дабы он благословил свою паству на заключение договора. Архиепископ выполнил эту просьбу, о чем сообщил в письме ливонским городам: «Что вы послали мне грамоту за дерптской печатью, чтобы я благословил своих, и я своих детей благословил, посадника, и тысяцкого, и детей купеческих, и весь Великий Новгород, своих детей»[368]. Новгородцы отправили еще одно письмо в Ригу, Дерпт и Ревель, в котором подтвердили, что «Великий Новгород принял благословение архиепископа Симеона, нашего отца»[369].

В отчете дерптского городского совета о переговорах с послом новгородского архиепископа Александром (1426) употреблен тот же словооборот: «Новгород принял к сердцу благословение их святого отца и государя, архиепископа новгородского и челобитие этих городов и их послов и грамоты и отпустили немецких купцов с их добром»[370].

В 1398 г. новгородцы просили благословения у владыки «поискати святей Софеи пригородов и волостии: или пакы изнаидем свою отчину к святей Софеи и к великому Новугороду, пакы ли свои головы положим за святую Софею и за своего господина за великыи Новъгород. И владыка Иван благослови своих детей и воеводы новгородчкыи и всих вой; а Новгород отпусти свою братью, рек им тако: „поидите, святей Софии пригородов и волостии поищите, а своей отцыне“»[371].

Отметим, что благословение владыки и решение всего Великого Новгорода — это не одно и то же. Очень хорошо эту разницу показывает ответ новгородцев псковичам: «Нас не благословил владыка воевати Литвы, а Великий Новъгород нам не оуказал; но идем с вами на Немцы»[372].

На основе нелетописных источников можно выделить еще несколько направлений государственной деятельности владыки. Устав князя Всеволода наделяет архиепископа важной функцией — контролем за торговлей. Ежегодно он должен был проверять точность торговых мер в Новгороде: «Торговыя вся весы, мерила и скалвы вощаныя, и пуд медовый, и гривенка рублеваа и всякая известь, иже на торгу промежи людьми, от бога тако исконе уставлено есть: епископу блюсти без пакости, ни умаливати, ни умноживати, а на всякыи год извещивати; а скривится, а кому приказано, а того казнити близко смерти, а живот его на трое: треть живота святей Софии, а другаа треть святому Ивану, а третьая треть сочьскым и Новугороду»[373].