Любовь окрыляет - Галина Владимировна Романова

До конца плохо додумать про Витю у Карпова не получилось. Тот подкатил к газетному киоску на новеньком джипе и посигналил.

– Чего телефон-то отключен? – пожал ему руку Карпов и полез внутрь вкусно пахнущего автомобильной косметикой салона. – Думал, уж не приедешь.

– С какой стати? Из-за того, что на тебя кто-то бочку катит? Плохо ты меня знаешь, Карпыч! Мы своих в беде не бросаем!

– Узнал? – Глеб через силу улыбнулся и, протянув руку, требовательно шевельнул пальцами.

– Узнать-то я узнал, только… – Витя полез в карман кожаной куртки, достал листок бумаги, но отдавать не стал. – Только прежде чем отдам тебе сведения, хотел бы я знать, зачем они тебе?

– Не понял! – Глеб нахмурился. – Денег, что ли, надо?

– Ну, ты и скотина! – обиженно засопел Витя и убрал листок бумаги обратно в карман. – Короче, пока не скажешь, ничего тебе не дам.

– Почему? – Глеб прищурился. – Потому что кто-то на меня бочку катит и я в беде оказался? Так?

– Не так! – передразнил его Витя и снова полез в карман. – Потому что ты в беде, мать твою! И я не хочу, чтобы ты еще в большей беде оказался.

– Из-за старого «Москвича», что ли? – хмыкнул Карпов, начав внимательно читать записи Вити Нестерова.

Фамилия, имя и отчество мужчины семьдесят второго года рождения ему ничего не сказали, адрес тоже был неизвестен, окраина какая-то, но Витя смотрел очень странно на него, очень. Будто заранее жалел его или что-то в этом роде.

– Не из-за старого «Москвича», Глеб, а из-за его молодого хозяина, – обронил озадаченно Витя, когда Глеб убрал записку уже в свой карман.

– Не понял!

– А чего не понять? Ты где на эту машину набрел, скажи? – Витя завозился, достал сигареты, закурил, приоткрыв окно. – В каком месте она тебе дорогу перебежала? На ногу наехала, обрызгала? Так отряхнись и забудь. Так лучше будет, поверь мне!

– Что так?! – сказанное Глебу очень не понравилось, и он поспешил с объяснениями: – Был тут на месте предполагаемого убийства, и не совсем даже так, но… Короче, пустырь там почти. И ничего, кроме нескольких железных гаражей и этой драни на крохотной стоянке. Стоит себе, никому не нужная.

– Это где же? – проявил неуверенное любопытство Витя.

– Скверик небольшой в районе заброшенного летнего театра.

– А-аа, понятно. И что там стряслось в этом сквере? Убили кого?

– Да не в сквере стряслось-то. А вполне вероятно, в другом месте, но девушка одна там на утренней пробежке познакомилась с красивым парнем. Он назначил ей свидание, и после этого она пропала. А потом нашли ее труп со следами пыток по всему телу. Как тебе?

– А никак! – вспылил вдруг Витя Нестеров и глянул на Глеба с укоризной: – Тебе вот это надо, а? Я ведь ничего другого от тебя и не предполагал услышать, кроме этого! Мало тебе своих неприятностей, ты еще убийцу какой-то девушки теперь найти пытаешься? Я не ошибся?

– Да не пытался пока. Так… Просто побывал там, где она бегала…

– Она чокнутая, что ли, совсем была, девушка эта, чтобы бегать в том месте?! – изумленно воскликнул Витя и покрутил пальцем у виска. – Туда по доброй воле умный человек вряд ли побежит.

– Согласен. Так что с тем парнем не так? Как там его? Рамзин Григорий Васильевич, – прочитал записку Карпов, снова достав ее из кармана. – Что с ним не так?

– Всё! Всё, поверь мне!!! Джек-Потрошитель отдыхает! – закивал Витя, тут же нервно закуривая следующую сигарету. – Первый раз привлекался в двенадцать лет по подозрению в убийстве своих родителей. Никто не сумел доказать его причастности, и парня отправили в детский дом. Кое-как доучился, ушел в армию. Сам попросился в Чечню, даже награды какие-то поимел. Вернулся и…

– И?

– Грехов на этом парне столько, что даже в ад не попадет. Пару раз сажали его, но как-то удавалось ему соскакивать с серьезных статей. То пятериком отделается, а через пару лет выходит по амнистии. То вообще как свидетель пройдет. Но ребята из убойного шепнули мне, что душегуб еще тот.

– А где он сейчас? Снова сидит?

– Сейчас? – Витя невесело усмехнулся. – Знал бы кто, где он сейчас! В бегах он, Глеб. Последнее разбойное нападение, совершенное группой лиц под его предводительством, было очень громким и резонансным, как сейчас принято говорить. Десять трупов!!! Погибли два влиятельных лица. Часть банды взяли, часть ушла. Но участие Рамзина сдали подельники. Сразу вспомнились все его недоказанные грехи, начали перелистываться дела, находиться упущения, следственные ошибки. Кое-кто погон лишился. Объявлен в розыск. И…

– И что?

– А то! Ищут его уже второй год, и тут вдруг ты звонишь и просишь меня пробить номера машины, которая вдруг, оказывается, принадлежит документально Рамзину. Может, она там уже сто лет стоит, эта машина. А может, и нет… Я обязан доложить, Глеб, куда следует.

– Докладывай, – кивнул Карпов, прекрасно понимая Нестерова. – Может, даже я смогу быть чем-то полезен. Да, кстати, а как он выглядит, Рамзин этот?

– Вот фотографии я его не ношу с собой точно! – фыркнул, развеселившись, Витя. – Ладно, ты давай аккуратнее в поисках. Если что… Если что, звони. У меня есть с кем посоветоваться, помочь смогу. Слыхал я, Симаков тебя прессует по полной?

– Да уж…

– Редкая сволочь! Принципиальный – это одно, честный вроде, денег не берет и все такое. Но как человек – отстой! Будет кровь из тебя пить тонкой соломинкой, даже если и не за что. Ладно, Глеб, пора мне. Ты звони, если что. У меня есть ребята, которые будут рады помочь тебе. В свободное от основной работы время!!! Бывай, брат…

Братьями по крови они не были, конечно, но как-то так получилось, что их знакомство, насчитывающее уже лет десять, было прочным и основательным. Карпов не назвал бы Витю другом, потому что не ездил с ним на рыбалку, не отмечал вместе дней рождений, и семейные торжества они праздновали врозь. Это ведь включает в себя непременный ритуал дружбы, не так ли? Но вот помогать друг другу помогали всегда. И главное, ничего не требуя взамен.

Он позвонил Кристине. Осторожно справился у нее о делах, выведал номера телефонов матери и брата Кости Маркина, созвонился с обоими и напросился на встречу.

– Ничего нового мы вам не сообщим, – предупредила мать Кости по телефону. – От вас уже приходили люди, спрашивали. Сын так и не объявлялся и не звонил. Но раз вы настаиваете…

Карпов настаивал и уже через полчаса стучал в облицованную дубом дверь в пятиэтажной хрущевке.

Мать Константина Маркина, с чьей легкой руки и благословления Сима оказалась в то злополучное утро на беговой дорожке, встретила Карпова со сдержанной улыбкой. Среднего роста и плотного телосложения женщина продолжила так же улыбаться, провожая Глеба в единственную в квартире комнату.

– Одна живете? – Он огляделся, не обнаружил более никаких предметов, намекающих на чье-либо еще присутствие, и кивнул сам себе: – Одна…