Дайвер - Сергей Зверев

Смерть по сухопутным меркам была ужасной, поскольку американец захлебнулся собственной кровью, но это была всего лишь одна из многих опасностей, подстерегающих пловцов на глубине. Костя Кудинов насмотрелся и не на такое.

Покончив с противником, он метнулся вниз и деловито снял на ощупь с его бедра короткоствольный автомат. В магазине должно было находиться тридцать два патрона для бесшумной стрельбы под водой и на суше.

Завладев оружием, Костя просто отпустил левую руку, и «тюлень», слабо дергаясь, отправился в бездну – туда, откуда пришел...

– Встать! – склонился над Лопухиным сержант, после того как Арчи плеснул ему в лицо воды.

Олигарх хотел и дальше изображать потерю сознания, но сержант вдруг ударил его пяткой в пах. Лопухин взвыл от боли и, перевалившись на бок, схватился руками за низ живота.

– Встать! – рявкнул сержант.

При этом он наклонился к самому уху Лопухина, так что тот едва не оглох. Олигарх продолжал корчиться на полу от боли, и сержант ударил его снова, на этот раз по почке.

К такому обращению Лопухин не привык, боль была адской, и он тут же забыл, что хотел прикинуться, будто не понимает по-английски.

– Я требую консула! Я буду жаловаться в ООН! Согласно Женевской конвенции об открытом море вы предстанете перед международным судом за пиратство! – выпалил одним духом Лопухин.

Произошло это настолько неожиданно, что на миг в фойе повисла тишина. Первым пришел в себя сержант. Ухватив олигарха под руку, он одним рывком поставил его на ноги.

– Молчать! – рявкнул сержант, приблизив свое лицо к лицу Лопухина. – Разговаривать только с моего разрешения! Руки держать по швам! Смотреть прямо в глаза! При обращении добавлять «сэр»! Ясно?

– Нет, – упрямо проговорил Лопухин. – Я хочу знать, кто вы такой и по какому пра...

– Молчать! – в бешенстве тряхнул олигарха сержант. – Ты, подтирка для задницы, хочешь знать, кто я такой?..

– Да.

– Я сержант Смит! И я здесь потому, что меня послал сюда капитан Тернер. А ему приказало это сделать правительство Соединенных Штатов. Поэтому я плевал на Женевскую конвенцию и ООН. Они такие же подтирки для задницы, как и ты. Я здесь вместо консула, и ты будешь делать то, что прикажу я, и называть меня «сэр». А сейчас ты будешь коротко и ясно отвечать на мои вопросы! Понял? – рявкнул сержант.

И тут олигарх Лопухин вдруг сделал то, чего не ожидал от себя и сам.

– Нет, подтирка для задницы, не понял... – тихо сказал он.

На какую-то секунду в фойе повисла гробовая тишина, а потом на бедного Лопухина обрушился целый град ударов. Особой боли на этот раз он не испытал, потому что потерял сознание еще до того, как упал на палубу.

Именно поэтому Лопухин и не слышал, как секунду спустя заглянувший в надстройку «тюлень» крикнул:

– Сержант! Вас срочно вызывает на связь командир лодки! Пришли инструкции из центра!

Торпеда «тюленя» за время короткой схватки успела раствориться во мраке, догонять ее было бессмысленно. Костя подвсплыл к краю банки.

Старший тройки дрейфовал в глубине, ожидая, пока двое других «тюленей» обойдут скалу с тыла. Прожектора на его торпеде горели вполнакала, так что Костя даже смог рассмотреть чуть позади смутный силуэт самого пловца.

Расстояние до него было детское – метров двадцать пять – тридцать. Снять старшего из трофейного автомата можно было без проблем, но оставался третий «тюлень», невидимый в темноте.

Костя решил дождаться, когда американцы сойдутся у раскуроченной скалы. Он уже хотел немного опуститься и двинуться в обход обрыва, когда старший резко повел торпедой в направлении Кудинова.

Костя изо всех сил метнулся вниз, но лучи прожекторов искали совсем не его. Чуть левее раскуроченной скалы они высветили в воде странный предмет, двигавшийся наподобие огромной летучей мыши.

В это было трудно поверить, но транспортная торпеда убитого «тюленя» не ушла в глубину, а по какой-то немыслимой траектории вернулась на банку.

Рассмотрев ее, старший тут же спикировал вниз. В луче прожектора тускло блеснул ствол выхваченного автомата. Тянуть дальше было бессмысленно, и Костя открыл огонь.

Вскинув трофейный автомат, он нажал на спусковой крючок и легонько повел стволом сверху вниз. Целиться он практически не целился. На таком расстоянии это было излишним.

Автомат дернулся и издал характерный шипящий звук. К спускающемуся «тюленю» устремились пульсирующие белые полоски. Отбалансировано оружие было отлично, отдача практически не ощущалась, и пули кучно легли в бок «тюленя».

Он несколько раз дернулся и выпустил из рук руль торпеды. Она устремилась ко дну, ударилась и развернулась прожекторами вверх.

В лучах тусклого света навстречу торпеде опускался ее хозяин. Он уже не дергался, зато из разорванного пулями бока струями черного дыма хлестала кровь.

Выглядело это впечатляюще, но положение Кости сильно усложнилось. Где находится третий пловец, он не знал, патронов в магазине оставалось десятка полтора, не больше.

Кудинов мгновенно развернулся и под прикрытием обрыва устремился вправо. Проплыв метров тридцать, он подвсплыл и практически на ощупь взобрался на банку.

Торпеда старшего, словно бабочка, продолжала метаться слева. Тусклые лучи совершали бессмысленные и хаотические движения в глубине.

Держась дна, Костя устремился в глубь банки. Единственное, что ему оставалось, это попытаться перекрыть третьему «тюленю» путь отхода.

Через некоторое время он остановился, повернулся лицом к раскуроченной скале и обратился в слух. «Тюлень» превосходил его в экипировке и скорости, но при движении его торпеда должна была издавать шум.

Тусклые лучи по-прежнему метались в глубине. Костя ждал. Блицкрига не получилось. Подводная схватка, как это часто бывает, переросла в войну нервов.

Кудинов надеялся, что «тюлень» поступит по-американски. Оставшись без старшего и прикрытия, он должен был срочно вернуться на базу. Это было у американцев в крови. Воевать на голом энтузиазме они не умели, да от них этого никто и не требовал.

«Тюлень» действительно решил уйти к «Азовскому морю». Он вышел практически на Костю, но пловец его все равно едва не проморгал.

Торпеда старшего тройки продолжала метаться у скалы. Ее тусклые лучи периодически проблескивали в направлении Кости, и тогда он вжимался в песок, словно камбала.

После очередного такого маневра Кудинов осторожно поднял голову и не столько увидел, сколько почувствовал какое-то движение справа.

После проблеска прожекторов глаза еще как следует не привыкли к темноте, и это едва не стоило Косте жизни. Третий «тюлень» поступил по-американски, но не совсем так, как рассчитывал Костя.