Лесная колдунья - Галина Гордиенко

Лера даже зажмурилась от страха, представив, что Оскар маме не понравится и им запретят встречаться. Конечно, она не послушается, но…

«Оскар такой… стильный, — жалобно подумала Лера, — а у мамы с папой безумно старомодные представления о „приличиях“. Если честно, сейчас и слов-то таких нет, я только от родителей их и слышу…»

Лера не сомневалась, что мама придет в ужас от одних только аксессуаров, а они Оскару безумно идут. У Леры буквально сердце замирало, когда она его видела: чернокудрый, черноглазый, чернобровый, улыбка белозубая невероятно, никто никогда Лере так не улыбался.

Бежит навстречу: глазищи сияют, в правом ухе — крупное кольцо серебряное, в ноздре — такое же, но поменьше, на смуглой сильной шее — ряд разнокалиберных серебряных цепочек, запястья широкими коваными браслетами украшены, на тонких длинных пальцах — печатки, на плече татуировка — забавный дракончик, изрыгающий пламя…

Светлые джинсы в облипочку, широкая модная майка без рукавов, тоненькая лента вокруг головы, прижимающая кудри, фирменные кроссовки…

Ей, Лере, нравится!

И вообще — почему кто-то должен диктовать Оскару, как одеваться?!

Лера давилась омлетом и сверлила двоюродную сестру сердитым взглядом. Нет, она понимала, что Василиса ее не выдаст, но, с другой стороны, и сотовый ни за что не отдаст. Васька, она такая упрямая…

Кирилл обошел отцовский дом и с усмешкой понял, что теперь элитная многоэтажка его совершенно не раздражает, даже умиляет, стоит вспомнить, что за одним из окон находится Василиса.

И о сводной сестре Кирилл думал с симпатией, никакого раздражения не осталось. Если бы не Лерка со своей внезапной влюбленностью, Василиса не болталась бы вынужденно целыми днями по городу, охраняя ее.

Кириллу казалось, Василиса понимала, что двоюродной сестре практически ничего не грозит, уж слишком тяжело вычислить ее на переполненных людьми питерских улицах. Глупый детский страх, который заставлял ее сопровождать всюду Лерку, это чисто русское — а вдруг?

Сестра могла в любую минуту поссориться со своим парнем, броситься домой, а уж там…

Тут Кирилл, пожалуй, с Василисой соглашался: на месте Рустама он выслеживал бы девушек именно у дома.

Кирилл за эти дни десятки раз обошел отцовский район, изучил все улицы-переулки, все подворотни, все прилегающие дворы и различные подходы к дому, даже самые невероятные. Пытался определиться — где именно устроил бы засаду, понадобись ему срочно убрать свидетеля.

Самый оптимальный вариант — ближайший парк. Вернее, даже сквер. Три тенистые параллельные аллеи, скромный фонтан на центральной, удобные лавочки вокруг него, где иногда сидели старушки, молодые мамочки с колясками или маргинальные личности с бутылкой дешевой водки.

Больше в парке скамеек не было, зато аллеи тянулись на добрый километр, и Кирилл не заметил, чтобы здесь толпами бродили горожане.

Обычно один-два человека спешили по домам из ближайшего супермаркета или с автобусной остановки, что понятно — жители элитного микрорайона явно не бедствовали, машина была у каждой семьи, и не одна. Только платных автостоянок рядом с отцовским домом Кирилл насчитал три, а многие просто оставляли легковушки во дворах.

Получается, перехватить девчонок в конце аллеи — нечего делать, и так же легко скрыться в густом кустарнике, пересечь парк, перемахнуть невысокую чугунную изгородь и сесть в машину. Или дворами выбраться на соседнюю улицу.

Рустам не дурак, сразу поймет — в другом месте вероятность захватить девчонок врасплох меньше, здесь же можно спокойно курить в кустах, ни с одной аллеи никто тебя не заметит.

Наблюдая несколько дней за Лерой, Кирилл понял, что прав, — двоюродная сестра от автобусной остановки бежала к дому именно через парк.

И с парнем обычно расставалась у остановки. Лера не разрешала провожать ее дальше, боялась, что они нечаянно столкнутся с матерью. Екатерина Васильевна тоже, оказывается, предпочитала короткий и приятный путь через парк.

Смешно, но Кирилл ходил к этому дому как на работу. И не только потому, что его нестерпимо, прямо-таки болезненно тянуло к странной девчонке.

Если честно, Кириллу с понедельника казалось, что за ними следят. И утром, когда они с Василисой идут к остановке, и вечером, когда уставшие бредут к дому, вяло переругиваясь. Он украдкой обшаривал взглядом кусты, но никого заметить не смог, как ни всматривался в пыльную листву, пытаясь вычислить место засады.

Пугать Василису не хотелось, поэтому Кирилл не рискнул при ней обыскивать наиболее подозрительные участки. И зря, пожалуй, уж вспугнул бы Рустама точно.

Сегодня утром Кирилл рыскал по скверу, как милицейская собака, но так и смог определиться — прав ли.

Пустые бутылки, окурки валялись в жухлой траве во множестве, мятых газет с остатками хлеба и консервных банок тоже хватало, но когда они тут очутились…

Кирилл не сомневался, что Рустам при нем к Василисе не сунется. Этот рыночный вояка достаточно труслив и осторожен, хоть и искренне считает себя крутым парнем.

Кирилл презрительно хмыкнул: он не раз встречался с этим «тигром» в спортивном зале, Рустам сдувался мгновенно, почувствовав чужую силу. А ведь Кирилл знал и более слабых физически бойцов, которых уложить практически невозможно, если только убить или покалечить.

Он сам из таких.

Ему легче сдохнуть, чем сдаться.

Когда Кирилл был подростком, тренер клятвенно обещал ему, сопливому мальчишке, чуть ли не олимпийскую медаль, только бы Кирилл не уходил из большого спорта. Говорил, что именно такой характер, как у него, приводит спортсмена к победе. Когда все остальное не важно, важно одно — не сдаваться. Никогда.

Кирилл поморщился, вспоминая один из боев: он дрался тогда с переломанной рукой и разбитым лбом. Дрался ожесточенно, будто на кону сама жизнь, и выиграл-таки, напугав противника бешеным напором и нездоровым огнем в глазах. Он стал чемпионом Северо-запада в своем весе, но медаль, как ни странно, и в том нежном возрасте ничего не значила для него.

Тренер после чемпионата и ругался страшно, и — Кирилл видел — гордился им, даже хвастался талантливым учеником в тренерской, приятели потом доложили, кто-то из них подслушал случайно.

Нет, Рустам не боец! Но он очень опасен, просто очень.

Кирилл видел, как дерется этот подонок против более слабых. Рустам буквально терял голову и бил, бил, бил, бил…

От противника его приходилось оттаскивать. Кирилл помнил лицо Рустама в эти минуты: глаза мутные, дурные, зубы оскалены, на губах пена — смотреть страшно и противно.

Порой Кириллу казалось: у начальника охраны рынка что-то не в порядке с психикой. Однако после боя Рустам вел себя вполне адекватно и даже с кривой улыбкой невнятно извинялся перед ошеломленным его внезапным бешенством противником. Сваливал все на «трудное» детство и «восточный» темперамент.