Боги мёртвого мира - Darknessia

кампании. Причем отдать своих драгоценных лошадей на благо общей цели он вызвался первым.

За ним, сгорбившись, облокотив грубые руки на стол, сидел Безумец Кай, и безумным его прозвали отнюдь не из-за психического недуга. Однажды, лет в шестнадцать, он на своих руках вынес из горящего дома четверых человек, потерявших сознание, получив при этом множество ожогов. Он отвечал за охрану границ государства, однако сейчас, в спокойное, сплотившее народы предвоенное время, работы у него поубавилось, за исключением вялого, но постоянного патрулирования, и свое свободное время он посвящал помощи в кузнице. Огонь его не страшил.

Следующим взгляд упал на лекаря, которого так и прозвали: Далио Целитель. Далио выхаживал одного человека в течение полугода, излечив того от страшных гноящихся ран. Тот человек и окрестил его Целителем, после чего лекарские способности мужчины стали известны на всю страну. Далио спас многих, организовал свою школу лекарского искусства, и благодаря ему, а точнее, под его чутким надзором, появились на свет королевские отпрыски.

Справа от Целителя чинно восседал главный казначей, Каана Много-Не-Бывает, полноват, как и подобает человеку его статуса, но не безобразен. Многие сочли бы его излишне праздным, однако никто не упрекнет его в качестве ведения счетов. Лучший счетовод Иронты, а то и всего Севера. После аудиенции трех королей он тут же принялся за поиски возможностей обеспечения страны дополнительными средствами для бесперебойной работы военного механизма.

За ним вытянулся, будто палка, Лот Пахарь, ответственный за посев и сбор урожая, за его распределение и хранение. Не такой внушительный по сравнению со своими товарищами, он, тем не менее, не гнушался и работы в поле. Жилистый, сухой, с длинными руками и ногами, он орудовал мотыгой не хуже, чем мечом. Ни разу за годы своей службы не был замечен на воровстве, напротив, раздавал беднякам из своих запасов.

Слева от отца сидели двое его младших сыновей, Амалати и Янока. Амалати, которому было восемнадцать, еще не успел заслужить себе прозвище и пока не совершил ничего выдающегося, но его успехи в точных науках, пристрастие к чтению наравне с военными науками делали ему честь. Вместе с остальными инженерами он разрабатывал метательные приспособления и осадные орудия, в основе которых лежал механизм. Его брат, Янока Пума, не проявлял особого интереса к наукам или искусству, как и подавляющее большинство северян, зато грубой силы ему было не занимать. Когда-то он завалил голыми руками пуму на охоте, защищая от нее не в меру любопытного и неосторожного младшего братца. С того поединка у него остался шрам в три полосы поперек лица и меховой плащ, которым он очень дорожил и гордился.

Всех этих людей Арзейн знал не один десяток лет, проверенные, знатоки своего дела, истинные патриоты, готовые в первых рядах идти на противника и пробивать собственной грудью и топором путь своему народу. Они скорее собственноручно выколют себе глаза и вырвут языки, чем продадут Север и позволят южанам взять преимущество.

— Арзейн? — Король положил свою пухлую руку на его плечо и проговорил свистящим шепотом, подавшись в его сторону: — Сейчас не время витать в облаках.

Мужчина вдруг осознал, что перестал следить за ходом собрания, погрузившись с головой в свои мысли, что было не так сложно осуществить под монотонный усыпляющий отчет Кааны Много-Не-Бывает.

— Извини, отец. Я просто задумался.

Амаална строго прищурил свои бесцветные глаза, явно недовольный поведением наследника, и повернул голову к казначею. Его второй подбородок качнулся как безобразное рыхлое желе.

— Очень хорошо, Каана, — похвалил король, когда тот завершил свой доклад коротким кивком. — Вы проделали огромную работу. — Арзейн так и не понял, какую именно работу удалось проделать Каане, протирая штаны в своей каморке. Что сказать, математика до сих пор вызывала у него легкое головокружение, а в бухгалтерии он разбирался и того меньше. — С вашей помощью мы сможем в полной мере обеспечить славных воинов Иронты доспехами и оружием.

Следующим взял слово Вэлл Каменолом. В отличие от Кааны, при его докладе сложно было заснуть. Каждый звук, вылетающий из его глотки, походил на раскаты грома и заставлял не привычных к нему людей подпрыгивать от испуга.

— Мои люди докладывают, — прогремел он раза в четыре громче, чем того требовало скромное помещение для советов, — что в стране появились изменники, тьма их побери. Несколько человек были замечены на заброшенных фермах в Дальнем Борге, где они рисовали на стенах руны древних богов и приносили жертвы.

— Люди вольны верить в то, во что захотят, — нахмурился Пахарь. — Старая вера не делает их изменниками.

— Они, — рявкнул Каменолом громче прежнего, хотя казалось, это невозможно. Казначей и Амалати вздрогнули, Арзейн поморщился от звона в ушах. — Эти ублюдки не просто какие-то гребаные староверы! Они открыто выступают против похода на Юг. Они уверены, что из-за этого решения, — он скривился так, будто сама мысль о чем-то подобном была ему противна, — боги гневаются на наш народ и посылают нам нескончаемый снег, голод и болезни. Они не собираются покидать Север и призывают к тому же добрых граждан Иронты.

— Несомненно, поведение этих людей переходит все мыслимые и немыслимые границы.

— Я тоже слышал о них, — проскрежетал Безумец Кай. — Не так давно отряд, патрулирующий границы с Лорнией, нашел в снегах обескровленные, высохшие тела людей с развороченными ребрами. У трупов были вырваны сердца. А божество иноверцев, Чернокрыл, как раз требует человеческих жертв.

— Чернокрыл? — испуганно пискнул Амалати, затем откашлялся и добавил громче, усердно подавляя в своем голосе неуверенные нотки: — Но это глупо, верить в несуществующих богов. За всю историю не было приведено ни одного доказательства существования этого… существа.

Лекарь развел руками.

— Не все верят в то, что видят. Зато видят то, во что хотят верить.

— Тем не менее, черные обряды, совершаемые этим культом, подразумевают сбор большого количества человеческой крови, которую в бочке выставляют на скалы вперемешку с внутренними органами. Говорят, именно такой похлебкой и питается Чернокрыл. И чем больше будет этой похлебки, тем благосклоннее он отнесется к последователям культа.

— Это нельзя так оставлять. — Янока сжал внушительные кулаки и обратил свое суровое лицо к Амаалне. — Уверен, теми трупами, что солдаты нашли в снегу, дело не ограничится. Мы должны наказать предателей и как можно скорее. Эти люди подрывают доверие к власти! Они убийцы и изменники! Позволь мне заняться этим делом.

Король Амаална в задумчивости потеребил свой нескромный перстень на пухлом пальце.

— Ты прав, сын. Это нужно пресечь на корню. Задавить, пока не вылилось во что-то большее. Возьми с собой Вэлла и его людей