Вилла "Аркадия" - Джоджо Мойес

– Можно я возьму корову в ванну?

В дверях, сжимая игрушку, появился Фредди, уже голенький. Руки грязные, в полосах засохшей крови от дохлой лисы.

Лотти кивнула. Она слишком устала, чтобы спорить.

– Мне нужно пописать. Сильвия говорит, что сегодня она купаться не будет.

– Нет, будет, – устало возразила Лотти. – Сильвия, будь добра, иди сюда сейчас же.

– Мне не достать мочалку для лица. Достань, пожалуйста.

Придется уехать. Она всегда знала, что не сможет остаться здесь навсегда, но присутствие Гая сделало ее отъезд неотвратимым. Поскольку она никак не могла продолжать здесь жить после их свадьбы: они будут часто приезжать к родителям, и будет слишком жестоко видеть их вместе. А так она найдет хороший предлог, чтобы пропустить свадьбу.

О боже! Свадьба!

– Мне нужна чистая мочалка. Эта воняет.

– Ох, Фредди…

– Да. Воняет. Ой. Чересчур горячо. Смотри, моя корова сварилась. Ты сделала слишком горячую воду, и теперь моя корова окочурилась.

– Сильвия! – Лотти начала напускать в ванну холодную воду.

– Можно я сам помою голову? Вирджиния разрешает мне самому мыть голову.

– Нет, не разрешает. Сильвия!

– Я хорошенькая? – Сильвия явно добралась до косметички миссис Холден: щеки густо нарумянены, словно она поправлялась от какой-то средневековой болезни, а глаза залеплены голубыми тенями с блестками.

– Боже мой! Твоя мать устроит тебе взбучку! Сейчас же умойся!

Сильвия сложила руки на груди:

– А мне нравится.

– Хочешь, чтобы мать заперла тебя в комнате на весь день? Обещаю тебе, Сильвия, стоит ей только разок взглянуть на тебя, она так и поступит. – Лотти уже с трудом сдерживалась.

Сильвия скорчила мину и поднесла руку, вымазанную помадой, к лицу:

– Но я хочу…

– Можно войти?

Лотти, снимавшая с Сильвии туфли, подняла голову и окаменела. Он стоял с поникшими плечами в дверях, словно сомневаясь, стоит ли продолжать. Среди пара и мыла она уловила запах чистого соленого воздуха.

– Я сегодня убил медведя, Гай. Смотри, сколько кровищи!

– Лотти, мне… Мне нужно было тебя увидеть.

– Поборол его голыми руками. Я защищал свою корову. Ты видел, какая у меня корова?

– Гай, как по-твоему, я хорошенькая?

Лотти боялась даже пошевелиться. Ей казалось, что она вот-вот рассыплется и превратится в прах.

Ей стало очень жарко.

– Это все Френсис, – сказал он, и сердце ее, еще секунду назад радостно трепетавшее, упало.

Он, оказывается, пришел, чтобы рассказать о какой-то домашней ссоре. Или он собирался забрать Френсис с вокзала. Или мистер Банкрофт захотел приобрести кое-что из работ Френсис.

Она взглянула на свои руки, которые едва заметно подрагивали.

– А-а-а, – только и выдавила из себя она.

– Я намазалась помадой. Смотри! Гай, смотри!

– Да, – рассеянно ответил он. – Замечательная корова, Фредди. Правда.

Он все не решался переступить порог. Смотрел то на потолок, то в пол, словно борясь с чем-то. Наступила пауза, такая долгая, что Сильвия успела стереть косметику с лица, незаметно воспользовавшись новой мочалкой миссис Холден.

– Это невыносимо. Послушай, я хотел сказать тебе… – Он запустил пятерню в волосы – Она права. На картине. Я хотел сказать, на фреске.

Лотти вскинула голову:

– Френсис все поняла. Еще раньше меня.

– Что поняла? – Фредди выронил корову и перегнулся через край ванны, рискуя сломать себе шею.

– Я, наверное, последний догадался. – Гай разволновался, бросив на детей раздраженный взгляд. – Но она права, да?

Лотти уже не было жарко, да и руки перестали дрожать. Она облегченно выдохнула. Потом улыбнулась, впервые позволив себе роскошь смотреть на него и не бояться, что он все поймет по ее взгляду.

– Скажи мне, что она права, Лотти, – прошептал он, словно извиняясь.

Лотти протянула Фредди чистую мочалку. Один ее взгляд рассказал о целом мире.

– Я поняла все еще задолго до картины, – ответила она.

В то утро миссис Холден отметила, что выглядит определенно посвежевшей. Наклонившись к зеркалу, чтобы нанести немного туши (совсем чуть-чуть, все-таки она собиралась на воскресную службу), миссис Холден даже позволила себе предположить, что сбросила несколько лет. Брови казались менее всклокоченными, а вокруг глаз стало меньше морщин. Отчасти это объяснялось, нужно признать, успешным визитом Банкрофтов. Несмотря на ту ужасную ссору актрисы со своей подругой. Ди Ди (какими только причудливыми именами не называют себя американцы) нашла ее чрезвычайно забавной, словно специально разыгранной к их приходу, как развлечение для туристов. Гай-старший объявил, что более чем доволен картинами, приобретенными у мистера Арманда. Это будет хорошее маленькое вложение капитала, сказал он после ужина, осторожно перенося их в машину. Он решил, что ему даже нравится вся эта современная мазня. Честно говоря, миссис Холден скорее умерла бы, чем позволила повесить одну из тех работ у себя в гостиной: они напоминали то, что обычно приносил с прогулок Мистер Бинс. Но Ди Ди просто улыбнулась ей: мол, «ох уж эти мужчины», а вслух произнесла: «Лишь бы тебе нравилось, Гаймилый», после чего они уехали, пообещав прислать еще фруктов и еще не раз посетить Холденов до свадьбы.

Да и с Селией стало легче: она перестала дергаться, как раньше. Девочка явно старается. Миссис Холден вслух предположила, что Селия за всеми хлопотами перестала уделять Гаю должное внимание. Возможно, дочь несколько увлеклась приготовлениями к свадьбе и порой забывала о женихе (миссис Холден тоже, наверное, отчасти виновата: когда предстоит свадьба, очень трудно оставаться в стороне). Зато Гай был очень внимателен к дочери, и Селия, в свою очередь, старалась вовсю выглядеть неотразимой, интересной и кокетливой. Миссис Холден на всякий случай отдала Селии несколько женских журналов, в которых подчеркивалось, как важно поддерживать интерес мужа… Были там статьи и на другие темы, которые миссис Холден пока не решалась обсуждать с дочерью.

Она даже почувствовала себя вправе щедро одаривать дочь наставлениями относительно семейной жизни: последние несколько дней Генри Холден, не в пример прежним временам, был чрезвычайно мил со своей женой, два дня подряд возвращался с работы вовремя и даже каким-то образом умудрился не получать ночных вызовов. А еще он пригласил все семейство отобедать в «Ривьере» – в качестве извинения за то, что пропустил почти весь визит Банкрофтов. Но самое важное, прошлой ночью (тут она слегка порозовела) он даже побывал в ее постели – впервые за полтора месяца, прошедшие со дня возвращения Селии из Лондона. Генри не отличался романтическим складом характера. Тем более приятно получить от него частичку внимания.