Черноморский призрак - Сергей Васильевич Лысак

пути у них возникает «Флора». Турки атакуют фрегат в лоб, пытаясь вести продольный огонь. «Флора» умело маневрирует, поворачивает под ветер и открывает огонь левым бортом, что сразу же охлаждает пыл турок и они выходят из-под обстрела, воспользовавшись преимуществом в скорости и маневренности. Ход «Флоры» не превышает двух узлов из-за слабого ветра, поэтому она не может преследовать противника. Теперь наш выход. «Лебедь» дает полный ход, идя на сближение.

Расстояние быстро сокращается. Ганс уже занял позицию над местом боя и выполняет функцию системы управления огнем, передавая мне точные данные для стрельбы. Приходится самому встать к пушке и наводить ее на цель, пока Обручев управляет пароходом с мостика, слушая мои команды.

До ближайшей цели две тысячи семьсот метров, ход снижен до малого. Прицел ложится на мидель турецкого парохода и я жду команды Ганса на выстрел, когда «Лебедь» окажется на ровном киле. Ближайшая цель «Саик-Ишаде». Он как раз удобно развернулся к нам правым бортом. Время! Гремит выстрел левого носового орудия, и тяжелая болванка летит к цели. Одновременно с этим начинают стрельбу другие орудия «Лебедя», создавая «рабочий шум». Стрельба ведется холостыми с максимальной скорострельностью, чтобы создать у турок уверенность — рядом появился очень сильный противник. А наш первый снаряд, тем временем, достигает цели, проламывая борт и исчезая внутри корпуса, откуда тут же вырывается облако пара. Все ясно. Либо пробит паровой котел, либо снаряд угодил в цилиндр машины, либо перебит паропровод. Но результат один и тот же - «Саик-Ишаде» превращается в «сидячую утку» на поверхности воды. Хода он лишился, а в условиях слабого ветра его паруса совершенно неэффективны. Был бы это обычный фугасный снаряд, история турецкого парохода могла бы на этом и закончиться. Но болванка — она и есть болванка. Сделала дырку и полетела дальше. Сам пароход остался на плаву. Однако, находящимся на нем туркам от этого не легче. Многие обожжены горячим паром, и им явно не до боя с русским фрегатом

Начало положено. «Саик-Ишаде» уже никуда не денется. Орудие быстро заряжают и я навожу его на следующую цель - «Фейзи-Бахри». Выстрел и... промах... Точнее, не совсем промах. Снаряд идет чуть ниже и входит в воду рядом с бортом. Скорее всего, он должен проломить обшивку, но задумка была ведь совсем в другом! Вызываю Ганса.

- Ганс, что за хрень? Почему точка попадания так отличается от точки прицеливания?

- А что ты хочешь от своих допотопных пушек. Командир? Это не электромагнитные орудия с постоянными параметрами энергопитания и точно калиброванными стволами и боеприпасами. Данные для стрельбы я тебе даю согласно таблицам, составленным на полигоне, здесь ошибки нет. Но поскольку точность навески пороха в картузах далека от идеала, состав пороха гуляет от партии к партии, да и качество стволов и снарядов вполне соответствует «передовому» техническому уровню оборудования, на котором их изготовили, то такая точность — вполне приемлемый результат. Хочешь стрелять точнее — подходи ближе. Тогда погрешности будут меньше.

- Ладно, уговорил. На какой дальности ты можешь прогнозировать разницу между точками прицеливания и попадания не более полуметра?

- Тысяча девятьсот девяносто восемь метров. Это если уложиться в те параметры допусков, что мне известны.

- Понятно. Подходим ближе.

М-м-да... Забыл о принятой сейчас «точности». Но даже такой результат для сегодняшних артиллеристов — нечто запредельное. Три других орудия ведут стрельбу холостыми, но я жду, когда дистанция до цели сократится до двух тысяч метров. В «Фейзи-Бахри» летит следующая болванка. Вот теперь порядок, и над этим пароходом поднимается облако пара. Уже две «сидячих утки». Остался флагман «Таиф». На котором все понимают правильно, и делают попытку удрать. Мушавер-паша вовсе не горит желанием сложить свою голову в борьбе с неверными. Хоть сам тоже им является. Он ясно продемонстрировал это при Синопе в моей истории, продемонстрировал и сейчас, бросив поврежденные турецкие пароходы на произвол судьбы. Точно так же, как бросил эскадру Осман-паши. Но это в мои планы не входит. Сам англичанин мне не нужен, а вот допустить спасение «Таифа» я не могу. Чем меньше у турок будет пароходов, тем лучше нашему Черноморскому флоту. Поэтому тщательно прицеливаюсь, и по команде Ганса делаю еще один выстрел болванкой в район котельного отделения. Клубы пара, взметнувшиеся над «Таифом», говорят об успешном попадании. Все же, не такая уж плохая была концепция борьбы с миноносцами. Просто она сильно опоздала, и уже не соответствовала времени. А вот против сегодняшних пароходов, машины и котлы которых фактически ничем не прикрыты, и очень уязвимы при точном попадании снарядов с большой пробивной силой, может оказаться достаточно эффективной. Но для этого нужна высокая точность стрельбы и достаточная кинетическая энергия снаряда, способного проломить борт и повредить котел, или машину. Что мы только что и продемонстрировали. Расход боеприпасов — четыре болванки на три цели. Плюс какое-то количество пороха, сожженного ради «рабочего шума». По меркам артиллерии что сегодняшнего дня, что через сотню лет, - прекрасный результат. Но дело еще не закончено. Пора подключать «Флору» к нашему безобразию. Где все прекрасно видели и сейчас охреневают, строя догадки, кто же это вмешался в бой на их стороне.

С помощью фонаря устанавливаем связь с «Флорой», объясняя, кто мы такие. Там сразу разбираются, что к чему, и принимают правильное решение. Командир фрегата благодарит за помощь, но советует по возможности держаться