Егерь Императрицы. Граница - Андрей Владимирович Булычев

было больше, а на груди сверкали три медали на голубых Андреевских лентах.

— Команда отдельной особой роты егерей главного квартирмейстерства армии, становись! — рявкнул капитан, и перед ним буквально за пару секунд образовался небольшой строй из четырех человек с поручиком на правом фланге.

— Младший сержант Зубов, выйти из строя!

Карпыч сделал три строевых шага и развернулся к товарищам лицом.

— Приказом всемилостивейшей нашей матушки императрицы Екатерины Алексеевны всем воинам Первой императорской армии генерал-фельдмаршала Румянцева Петра Александровича за викторию в боях с османами объявляется высшая монаршая благодарность! Помимо того, за особое свое геройство младший сержант Зубов жалуется из казны двадцатью пятью рублями, а позже будет награжден и медалью. Команда роты особых егерей, смирно! — и, выхватив из ножен саблю, капитан отсалютовал ею пожилому егерю.

Над плацем повисла звенящая тишина. Больше сотни людей глядело во все глаза на Карпыча.

— Сержант Зубов, встать в строй! — гаркнул Егоров. — Отдельная команда роты егерей, напра-аво! Поручик Бестужев, ведите людей!

— Ну что, Александр Васильевич, будем прощаться? — Лешка пожал руку поручика. — Вы уж со своими инвалидами того, осторожнее будьте, мой вам добрый совет. Говорят, большой попечительный совет был на самом верху недавно образован, в свете предстоящих торжеств. Будут теперь с особым пристрастием такие вот инвалидные команды проверять. Это же солдаты-ветераны, победители, а они хуже нищих здесь у вас. Ну а я к вам еще заеду при случае. Счастливо оставаться, поручик!

— Прости, Карпыч, прости ты меня, дорогой! — Лешка уже в кибитке крепко-накрепко обнял своего ветерана. — Извини уж, что там все так официально перед всеми было. Пришлось особый форс нам держать перед этими гарнизонными. Нужно было тебя безо всякой там волокиты отсюда увозить. А то растянули бы они это дело на месяцы. Они ведь тоже в своем праве. Сам знаешь, как у нас это могут.

— Ляксей Петрович. Миленький. Спасибо вам! — дрожащим голосом проговорил сержант. — А я ведь уже и не верил. Думал, все, закончилась здесь моя жизнь! — слезы капали на его новенький егерский мундир, на унтерские золотые галуны и на серебряные медали: «Победителю над пруссаками», «За Кагул», «За заслуги, оказанные в войске».

— А по мне, так очень здорово получилось, — с каким-то придыханием сказал Елкин. — Видели бы вы, вашбродь, как на нас там солдатики смотрели. Как у них глаза огнем горели!

— Да ладно вам, солдаты, а вы этого фурьера вспомните, борова красномордого! — хохотал Бестужев. — Ну, командир, ну ты даешь! Ни разу тебя таким еще не видел! Да тебе роту рекрутов можно смело давать, ты их, как заправский капрал, на матюгах одних будешь строить!

— У меня своя уже рота есть, егерская, — буркнул Лешка. — Ну все, братцы, хватит уже с нас представлений, поехали домой!

Глава 3. В поместье

От Чернигова команда разделилась. Бестужеву нужно было уходить к северу на Смоленск по большому столичному тракту, а всем остальных брать восточнее и ехать по Московскому до Сухиничей. Именно от этого городка предстояло сворачивать с центрального почтового тракта проселком на Козельск. По полтине за каждый были наняты два тряских тарантаса, которые и привезли к вечеру путешественников в этот уездный город.

— Ваше благородие, да мы бы у речушки лучше заночевали. Ну зачем вам такая обуза нужна? Да и нам так будет привычнее, — уговаривали унтера капитана.

— Сказал же, под крышей все спать будете, — тряхнул упрямо головой Алексей. — Не на войне нынче. У меня сестра знаете какая добрая. Вот увидите, она только рада будет гостям. Все, не перечьте, пойдемте уже, осталось только дом ее мужа найти.

Дом отставного полковника Ляпина долго искать не пришлось. Юркий мужичок попросил медный пятак, чтобы до него довести, и всю дорогу рассказывал им местные новости.

— У Трифоновых в лавке мука на цельных пять копеек дороже, чем у купцов Мясницких, да и конопляное масло у них тоже погуще. Видать, хорошо разбавляет его у себя Зиновий Александрович. А вот за убоиной так это лучше уже к Круглову, у него за бродом двор стоит, а мясо так всегда там свежее.

— Митрофан, ты лучше скажи мне, кто у вас в уезде в самых больших начальниках состоит? — переправил в полезное русло поток информации от проводника Алексей.

— Дык ничего не поменялось покамест, господин охфицер, — почесал тот бородку. — В предводителях у господ дворян все так же Аристарх Михайлович Требухов. Уездным судьей Коньков Иван Никитич, а к нему еще два судебных заседателя имеются. За порядком все так же наш уездный исправник Семен Семенович Лисицкий блюдет. Вот как в трактире Яшку Кривого после Святок убили, так он ведь сразу того самого злодея-душегубца нашел. Да Яшка-то и сам был, конечно же, сильно виноват. Цельных две недели он в запое тогда был. Бабу с детьми из дома выгнал, а соседа Степана изрядно поколотил. А потом в трактир пошел, видать, то, что дома у него было, все он уже тогда вылакал. Так-то трудолюбивый мужик Яша, сапожник самый что ни на есть наилучший был. Так обувку стачает — от свадьбы и до первых внуков ее даже может хватить. Нет, ну это ежели, конечно, ее подремонтировать еще пару раз. Да, так вот, в трактир он, значится, пошел, а новые сапоги-то с собой на обмен нес. Все же знают, что они у него доброй работы, а пьяницы — они что, они ведь по этому дурному делу совсем же не ценят свой труд. Лишь бы им хмельного в утробушку залить дали.

— Митрофан, а про Егорьевское поместье и Татьяновку, что на речке Малиновке стоят, да про семейство князя Троекурова ты что-нибудь здесь слышал? — перебил мужика Алексей.

— Дык чего слыхать-то? — пожал тот плечами. — Я-то ведь, господин офицер, сам городской житель, из податных мещан родом буду. Особливо в уездные земли я давно уже не выходил, так, только если на богомолье в Оптину пустынь, ну, или к свояку в Бурнашево. Свояк-то у меня, господин, он ведь зело грамотный человек. После церковно-приходской школы отучился два года в Калужском губернском училище, а потом и у купца Нелидова в учетчиках был. А теперяча он вот помощником управляющего в Бурнашево в имении господ Чичериных подвизался.

Так, за этими нехитрыми историями из жизни обывателей уездного города и дошли они незаметно до нужного им дома.

— Вот, стало быть, мы теперяча и на месте, — Митрофан кивнул на высокое крыльцо и массивную дубовую дверь. — Туточки господин Ляпин со своею супругою и проживает, — и, распростившись с егерями, зажав большую медную