Запад-Россия. Тысячелетняя Война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса - Ги Меттан

Это пагубное влияние проявляется двояко. Во-первых, ожесточенные споры, которые вели представители Запада и Востока в течение семи веков, с 760-х по 1450-е годы, вскоре вышли за пределы исключительно богословских разногласий и выплеснулись в общественную сферу. Именно с этого момента можно говорить о появлении на Западе предрассудков и штампов о Востоке и православии.

В течение многих веков западные богословы прибегали к всевозможным уловкам из области риторики и семантики, чтобы дискредитировать Византию. Они принижали греческую культуру, поскольку она не была основана на латыни; высмеивали любовь византийских интеллектуальных кругов к теологическим спорам, называя их «византинизмом», и неустанно обвиняли греческих христиан в коварстве и враждебности.

Еще одним клише западных историков стал византийский «цезаропапизм». Этот нелестный термин часто выходит из-под пера настроенных против России современных интеллектуалов, разработавших теорию о русском азиатском деспотизме и ставящих знак равенства между Иваном Грозным и Владимиром Путиным! В действительности речь идет об изобретении западных историографов-гуманистов, которые стремились реабилитировать философские ценности античности. Не имея возможности напрямую обвинять догматизм римско-католической церкви, они набросились на византийский «цезаропапизм».

Стереотипы, сложившиеся о «непонятном», «деспотичном», «недоразвитом», «жестоком», «полуварварском» Востоке, пережили века и сегодня переносятся на Россию. Обновилась только терминология. Сейчас, как и прежде, абсолютно все, так или иначе связанное с Византией, имеет отрицательные коннотации в западном лексиконе и представлениях. Даже название «Византия» свидетельствует о желании принизить жителей Востока, которые никогда не использовали это слово. Сами они называли свое государство Восточной Римской империей, себя — ромеями, а свою столицу — Константинополем, по имени римского императора, ее основавшего[134].

Арабы также называли их «римлянами» или «римскими христианами». Это на Западе Константинополь окрестили Византией, желая принизить его значимость. Так назывался маленький греческий рыбацкий поселок, на месте которого Константин возвел свою столицу.

Термины «история Византийской империи» и «византийцы» в отношении Восточной Римской империи и ее жителей после 330 года употребляют со времен немецкого историка Иеронима Вольфа (1557). Представители заинтересованной стороны никогда бы так себя не назвали. Подобная терминология получила широкое распространение в XVII веке и встречается, например, в произведениях Монтескье[135]. К несчастью, эта терминология исказила видение истории, и Византия стала восприниматься как застывшая империя, нетерпимая и развращенная. Ее научное, философское и литературное наследие было полностью приписано арабам, как если бы византийского «золотого моста»[136]никогда не существовало[137].

Начало европейских крестовых походов против русского православия

Теперь обратимся к истории конфликта с Россией. После раскола Рим не прекращал попыток «отобрать» у православия Россию, влияние над которой он утратил.

Уже в 967 году собор в Равенне объявил о необходимости объединения христиан в Восточной Европе. После восшествия на папский престол Григория VII (1073–1085) обращение России в католичество при поддержке немецких феодалов стало основным приоритетом. Именно с этого времени ведет начало Drang nach Osten — «натиск на восток», как его позднее назовут. С переменным успехом он продлится до 1945 года.

В середине XII века, в 1149 году, епископ Матвей Краковский призовет к крестовому походу против русских варваров в письме Бернарду Клервоскому, искавшему возможности отправить миссию к православным в России[138].

В 1200 году миссионеры проникли в прибалтийские регионы. С 1220 года рыцари Тевтонского ордена завоевывали территории вплоть до Ливонии. Это происходило под знаменем балтийских крестовых походов, инициированных папой Иннокентием III, дабы положить конец безобразиям людей, «гнушающихся католической веры». Победа Александра Невского в 1242 году поставила завоевателей на место и глубоко запечатлелась в памяти русского народа[139]. Западные историографы не любят вспоминать о нашествиях тевтонских рыцарей и неудавшихся крестовых походах польских и литовских католиков с XIII века, поскольку это не вписывается в образ агрессивной России. Они предпочитают закрывать глаза на то, что в 1240 году русские воевали на два фронта, защищая западные территории от натиска немцев и поляков, а восточные — от монголо-татарских захватчиков.

В действительности Александр Невский, князь владимирский и новгородский, был вынужден заключить перемирие с Золотой Ордой, чтобы спасти Россию от шведов (Невская битва 15 июля 1240 года) и от рыцарей Тевтонского ордена (Ледовое побоище в апреле 1242 года). Последние закрепились вблизи Чудского озера еще с 1237 года, пытаясь обратить Россию в католичество. Если западные католики позабыли об этих исторических событиях, то русские, напротив, прекрасно о них помнят и до сих пор не простили рыцарей-католиков за попытку воспользоваться нападением монголо-татар и нанести России удар в спину.

Тем временем Священная Римская империя, несмотря на первые успехи, оставалась слабой и разобщенной. Ей так и не удалось установить свое превосходство на всей территории Европы. Французам, англичанам, венграм, полякам и славянским народам Центральной Европы и Балкан удалось избежать ее владычества. Впрочем, не потому, что империя бездействовала:

«Стремление к господству в Европе, тяготение к универсализму (в его религиозном и имперском вариантах) проявляются в некоторых исторических и литературных произведениях с XIII и XIV веков. Энгельберт Адмонтский в своем труде „О происхождении и гибели Римской империи“ (De Ortu et Fine Romani Imperii), написанном между 1307 и 1310 годом, обосновывает тезис о необходимости единой империи и единого правителя в Европе. Он полагает императора „верховным судьей в деле сохранения мира“»[140].