Старая погудка на новый лад. Русская сказка в изданиях конца XVIII века - Автор Неизвестен

лесу и сделала мост, по которому переехала через реку. Племянница, видя, что она ее уже нагоняет, бросила щетку и сказала: «Будь передо мною чистый путь, а за мною крута гора». Баба-Яга, подъехав к горе, начала ее пестом пробивать и зубами грызть. Потом прогрызла и поскакала далее. Племянница оборотилась и, увидя, что она уже нагоняет ее, сняла с руки кольцо и, бросив, сказала: «Передо мною будь чистый путь, а за мною каменна стена». Баба-Яга, подскакав, глодала ее, но никак не могла проглотить[14], и сквозь маленькую дырочку кричала: «Помни ты, сука, счастлив твой Бог». Она же, обрадовавшись сему, пришла к своей свекрови и отдала ей бердо. Сия удивилась, что она могла от сестры ее придти живая, с сих пор начала ее любить, и все стали жить-быть да добра наживать.

12. Сказка о Алёне Прекрасной

В некотором царстве, в некотором королевстве жил король, у которого были сын и дочь. Сын назывался Иваном-королевичем, а дочь Алёною-королевною, которая была превосходной красоты. Неподалеку от сего королевства находился король Зигейский, который, наслышась о красоте Алёны Прекрасной, стал за оную свататься. Король, отец Алёны Прекрасной, живя дружелюбно с Зигейским королем многие годы, не мог отказать ему в сем требовании и, не отлагая далее, приготовились с обеих сторон к брачному торжеству. По совершении свадьбы Зигейский король с своею супругою возвратился в свое королевство. Он объявил Алёне Прекрасной, что есть у него тетка Баба-Яга, костяная нога, у которой три дочери, и приказал, что если случится куда ему отъехать из королевства за нужнейшими делами, чтобы она к Бабе-Яге не ходила, потому что она очень ехидна и легко может произвести несогласие между ими, а наипаче потому, что она сватала за него одну свою дочь. Алёна-королевна, выслушав его слова, обещалась исполнять оные.

Король, отец Алёны Прекрасной, после замужества своей дочери уехал на войну, и в отсутствие его некоторые из зложелателей Ивана-королевича превратили в барана. И как по замирении король возвратился с войны и, увидя на дворе своем барашка, спросил, откуда такой зашел, то некоторые усердные королю слуги донесли, что это превращен сын его Иван-королевич. Король старался всячески, чтобы по-прежнему сделать Ивана-королевича человеком, но тщетно было прилагаемое им старание. Король по самую свою смерть держал при себе барашка в покоях, но как уже умер, то зять его взял к себе.

Спустя несколько времени Зигейскому королю объявлена была война от соседственного короля, и он, не желая его допустить в свои границы, вознамерился сам вступить в его области с своим войском. При отъезде своем приказывал Алёне Прекрасной, чтобы она не ходила к его тетке Яге-Бабе, так же и не приучала бы ее к себе. Лишь только выехал из своего королевства Зигейский король, то Яга-Баба, узнав о сем, пошла на королевский двор и, пришед на оной, просила придворных служителей, чтобы доложили об ней Алёне-королевне. Служители доложили, и королевна не приказала пускать ее, но Яга-Баба усильно просила, что имеет чрезвычайную нужду. Как скоро о сем известилась Алёна-королевна, то, несколько подумавши, позволила ей войти в свои комнаты. Яга-Баба, вошед в комнаты, весьма учтиво поклонилась королевне и просила ее, чтобы она пожаловала к ней посмотреть, как ее дочери вышивают золотом. Она несколько отговаривалась, напоследок согласилась и, одевшись, пришла к Яге-Бабе в избушку, где ее дочери, сидя в углу худым ошметком друг друга[15]. Королевна спросила у Яги-Бабы: «Тетушка! Да где же ваши дочки шьют золотом?» — «Вот, матушка, — отвечала она, — это мои дочери и вот их работа». По сем Баба-Яга сказала Алёне-королевне: «Пойдем посмотрим, какие у меня в прудах гуляют рыси». — «Очень хорошо», — говорила королевна. И как скоро она пришла на реку, то Баба-Яга сказала ей: «Ну, теперь скинь с себя платье, то и увидишь молодых моих рысей».

Королевна же, не знав ничего, сняла с себя все платье, осталась только в одной исподнице: в сие самое время Баба-Яга ударила королевну прутиком своим волшебным и сказала: «Была ты Алёна Прекрасна, а теперь будь рысь молода!» Лишь только Яга сие выговорила, то Алёна Прекрасна стала рысью и ушла в воду. Баба-Яга, взяв платье Алёны Прекрасной и возвратясь в свою избушку, начала оное надевать на большую свою дочь, но ей было узко; почему Яга, схватя топор, обтесала плеча и руки своей дочери и, одевши в платье, повела ее во дворец. Потом оставила ее в спальне, а сама благополучно пошла домой. Придворные служительницы, взглянув на новую свою королевну, долго удивлялись, от чего так переменилась королевна их, и не могли догадаться, что это была не она. Брат Алёны Прекрасной, узнав тотчас, что это была не его сестра, побежал на реку, где повидавшись с нею, опять возвратился.

После чего в скором времени возвратился король с войны и, приехав во дворец, взглянув на лицо своей королевны, удивился, что она так переменилась, однако и он не мог сего приметить и жил с нею довольное время. Между тем дочь Бабы-Яги некогда сказала королю, чтобы он приказал убить барашка, который у них много блудит в комнатах. Король, выслушав сие, сказал ей: «Алёна-королевна! Когда ты такова была, ты сама очень любила сего барашка, а ныне просишь, чтобы его убить». Но королевна, дочь Яги-Бабы, неотступно просила, и король, желая удовлетворить ее просьбе, приказал тотчас барашка свести на кухню. Повара, исполняя повеление короля, потащили барашка, и как начали они греть горячую воду и точить ножи булатные, то барашек возговорил им человечьим голосом: «Добрые люди! Выпустите меня на реку испить водицы и промыть свои кишечки». Повара его отпустили. Он, побежав к реке, говорил: «Сестрицушка! Алёнушка! Поди сюда, простись со мною: ножи точут булатные, котлы кипят чугунные, меня, барашка, убить хотят!» Алёна Прекрасна из воды ему говорила: «Ах братец мой Иванушка! Я рада бы к тебе вышла, ключева вода глаза мне вымыла, горюч камень ко дну тянет!» А он несколько подождал ее, стоя на бережке, но видя, что она из воды не выходит, заплакал и пошел на королевский двор.

На другой же день опять стал просить у повара на реку ключевой водицы испить и кишечки перемыть, повара его отпустили; и как он пошел к реке, то повар за ним пошел следом, чего барашек приметить не мог и, пришед на реку, говорил: «Сестрицушка! Алёнушка! Поди сюда, простись со мною: ножи точут булатные, котлы кипят чугунные,