Департамент "Х". Прицел бога - Сергей Самаров

– Первый, мы двинулись.

– Ждем. Как Тамара Васильевна выдерживает маршрут?

– Нормально. Усталости не показывает, идет бодро.

– «Ведро»?..

– В контейнере у меня за плечами.

– Порядок. Ждем...

* * *

Ждать пришлось недолго. Турумтай знал, что такое высокий темп передвижения, умел подогнать бойцов своей группы и заставить их идти через силу, преодолевая усталость за счет воли. А майор Ставрова и капитан Радимов от иранской группы отстать никак не смогли бы, поскольку имели более качественную подготовку.

– Идут, родимые... Турумтай, смотри-ка, как торопится, аж вприпрыжку скачет, – сообщил Денисенко, снова получивший в хозяйские руки свой бинокль с тепловизором и наблюдающий за тропой.

– Можешь не стрелять, – сказал Кирпичников Лукошкину, который копался с захваченным пулеметом. – Они нам еще сгодятся.

– Я затвор снимаю, – хладнокровно объяснил подполковник. – Выброшу подальше, чтобы они потом и сам пулемет выбросили. Не люблю американские пулеметы. И вообще американское оружие не люблю. От него у меня не совместимые с организмом тактильные ощущения. У нас только один Бахтияр Ахматович к американским пукалкам с трепетом относится...

– Только к снайперским винтовкам, – поправил Валеев. – Однажды отобрал у боевика пистолет «Дезерт Игл», потом выбросил. Тяжелый и после выстрела ствол в сторону бросает. Несколько выстрелов подряд точно сделать трудно.

– У меня был такой, – сказал Вельчанинов. – Тоже не сильно нравился. Поменял его на килограмм хороших лимонов, когда простыл. Рядом с нами «краповые» стояли, ихнему командиру очень этот пистолет нравился. Любил все большое и тяжелое. Вот и поменял, чтобы не выбрасывать. Но я вообще пистолеты не люблю. По мне любой автомат лучше.

– У меня «кольт» был, – вступил в разговор майор Старогоров. – Еще на заставе. У задержанного отобрал. Лучше «макарова», но хуже «Грача». И вообще со своим оружием себя как-то увереннее чувствуешь.

Тем временем подошла группа Турумтая. Первым встретил пришедших проводник Джафар, которому надоело слушать чужую непонятную речь, а также то, что его никто не понимает. И потому приходу иранцев афганец обрадовался, хотя откровенной радости лицо его не выражало. Видимо, смерть любимой собаки была для Джафара сильным ударом.

После недолгого общения на личные темы, без которого люди Востока обойтись не могут, последовал деловой разговор, и Турумтай сразу сделал знак Кирпичникову, приглашая того подойти ближе.

– Эфенди полковник, Джафар говорит, что вчера утром мимо заставы пролетели два американских вертолета. Правда, к самой заставе они не приближались. Видимо, с этих вертолетов высадили полицейских и двух армейских пулеметчиков. Джафар попал в их засаду. Собаку застрелили сразу, а самого Джафара захватили и связали. Афганец слышал разговоры полицейских. Вертолеты должны прилететь за ними рано утром, и сразу перебросить на соединение с американцами. Джафар так понял, что лететь им предстояло по кругу, чтобы не спугнуть другой вертолет. Я полагаю, что «не спугнуть» они хотели вертолет с вашим грузом, который должен пролететь рано утром. И американцы прекрасно знают, где он должен совершить промежуточную посадку, не обозначенную в полетной документации. Они летят туда. Желали, то есть, лететь туда...

– Сколько нам туда идти? – сразу спросил Кирпичников.

– Чуть меньше пяти часов.

– А до рассвета осталось...

– Четыре часа.

Владимир Алексеевич повернулся к Джафару. Проводник внешне нравился ему и казался человеком, достойным уважения и доверия. И это несмотря на то, что разговаривали они на разных языках и понять друг друга были не в состоянии.

– Есть возможность пройти быстрее? Сократить путь или идти ускоренным маршем?.. Чтобы успеть до вертолета.

Турумтай перевел вопрос. Проводник отвечал серьезно, короткими фразами, которые иранский подполковник переводил уже в обратную сторону. Даже не владея языком, Владимир Алексеевич знал, что все местные наречия имеют одну схожесть – пристрастие к красивости и накрученной витиеватости. Где нужно сказать просто «стол», восточные люди говорят «нечто на четырех ногах». Джафар же, вопреки своему однозначно восточному происхождению, говорил, как древний римлянин. И было заметно по разнице в количестве слов, что Турумтай не может не удержаться, чтобы не добавить что-то свое:

– Джафар говорит, что «чуть меньше пяти часов» – это самый короткий путь при самом высоком темпе передвижения. Быстрее нельзя. Можно только медленнее. И, скорее всего, нужно идти медленнее, более длинным путем, в обход.

– Я не понял... Нам не нужно идти в обход. Американцы захватят наше снаряжение, и мы не сможем завершить операцию.

– Джафар говорит, что американцы уже на месте, как он думает, и ждут прилета вертолета. Мы не успеваем, но можем прийти позже, совершив обход. Сюда утром прилетит вертолет за полицейскими. Увидит, что произошло, и полетит докладывать американцам. И те выставят засаду на тропе. После обхода можно будет ударить по ним с тыла. Джафар знает обходной путь. Уничтожить их и освободить груз.

– Нам нужно успеть туда раньше – до того, как американцы захватят груз. Не столько важен он, сколько мой заместитель, который летит с грузом, – категорично сказал Кирпичников. – Американцы могут убить Гималая Кузьмича, потому что он ни при каких условиях не пожелает отдать американцам груз без боя. Это невзирая на разницу в силах. Его просто убьют, чтобы уберечь свои жизни. Естественная мера самозащиты. А сдаться Гималай Кузьмич не пожелает.

– Никак невозможно успеть, – категорично возразил Джафар устами Турумтая.

– Мы можем успеть туда раньше только на другом вертолете. Если он согласится нас подбросить, – сказал оказавшийся рядом и все слышавший Денисенко.

– Мы постараемся уговорить пилота, – сразу уловил мысль Кирпичников. – А если не уговорим, то... Василий Юрьевич!

Вельчанинов отдыхал в стороне и, кажется, задремал, сидя на корточках, и прислонившись спиной к камню, подложив под спину подогнутый край халата. Но встрепенулся по первому зову:

– Иду.

– У тебя в группе, помнится, кто-то умеет на вертолете летать. Не как ты – взлетать и лететь, – а еще и садиться без аварии.

– Майор Волченков занимается этим на постоянной основе. Каждые шесть месяцев учебный полет, и хотя бы раз в год тренировочные сборы. Уже три года так. И меня ты, Владимир Алексеевич, зря обижаешь – я все-таки научился. Уже трижды приходилось летать самостоятельно. Не совсем самостоятельно, конечно... Волченков контролировал. Тем не менее и взлет, и посадка – все отработано. А что? Есть необходимость?

– Наш разговор не слышал?

– «Подснежники» у всех выключены, а вы не кричали...

Ему объяснили ситуацию.

– Сколько должно быть вертолетов?