Сердце пирата - Дмитрий Емец

Потом, словно очнувшись, пират ухватился за веревку и, сосредоточившись, заскользил над раскаленной лавой. Когда пират почти достиг балкончика, веревка вдруг лопнула: то ли не выдержала нагрузки, то ли просто пережег огненный язык лавы.

Крокс полетел в раскаленную бездну, но, к счастью, ему удалось ухватиться за нижний выступ балкончика и подтянуться. При этом подошвы его ботинок оказались близко от лавы и раскалились добела. Хорошо еще, что киборги не чувствуют боли и сделаны из сверхпрочных, выдерживающих высокую температуру сплавов.

– Меня ни одна веревка не держит. Видно, не суждено мне быть повешенным, – проворчал киборг, выбираясь на балкончик и втискиваясь в узкую шахту.

– Вы не погибли, капитан! – обрадовался попугай. Он сидел на плече у Баюна. Как только ему показалось, что Крокса поглотила лава, хитрец подыскал себе нового хозяина.

Впрочем, убедившись, что его шеф жив, попугай искренне обрадовался. Как говорится, старый друг лучше новых двух.

Когда путешественники уже поднимались по стершимся каменным ступеням к поверхности, Баюн вспомнил, что давно не видел колобка:

– А где колобок?

– Он пропал вместе с ежиком, – вздохнул мальчик. – Когда ежик вылетел из пещеры, тогда же и колобок исчез.

Узкая крутая лестница вела наверх. Кое-где вдоль лестницы в каменных нишах в стене виднелись медные кольца.

– Это для земноходов, – объяснил Самтытакой, уловив вопросительную мысль Андрея.

– А кто такие земноходы?

– Земноходы? Такие гусеницы с лапками, только большие. Мы на них ездили. Их теперь почти не осталось: храпуны всех сожрали. – Самтытакой осторожно подсветил фонариком-гнилушкой. Ему показалось, что на одной из ступенек мелькнула белая скользкая спина. Нет, почудилось. Это был гриб-мутант с цепочкой присосок на ножке.

– А куда подевались храпуны? – поинтересовался мальчик. – Попугай говорил, что видел их.

– Подтверждаю, говорил. Храпуны действительно были. А теперь их нет, – заявил тот с плеча Крокса.

Андрей поскользнулся на ступеньке и едва не упал, но робот-нянька вовремя подхватил его.

– Ступенька какая-то скользкая. – Мальчик хотел потрогать ступеньку рукой, но передумал. При свете гнилушек было видно, что ступеньки покрыты чем-то скользким и вонючим. Скорее всего это была слизь червей, проползших здесь незадолго до них.

– Когда храпуны предчувствуют наводнение или землетрясение, они выползают на поверхность, – сказал Самтытакой. – Так всегда было из века в век.

Капитан Крокс поправил висевший у него на поясе мешочек с рубиноглазами и рассек кинжалом перегораживающую проход толстую завесу перепутанных нитей, напоминающих паутину.

– У нас еще около семи часов, – сказал он.

– Как бы не так, – заметил попугай. – Зная Грохотуна, я бы сказал, что у нас нет и двух часов. Удивительно, как это он не взорвал «Странник» до сих пор.

– Должно быть, заблудился в лабиринтах, – усмехнулся Крокс. – Взорвать планету – этого приказа он ждал всю жизнь! И где он только научился тупой жестокости?

«Яблочко от яблоньки недалеко падает», – подумал Андрей.

Капитан мысли читать не мог и шел не оглядываясь, а вот Самтытакой невесело улыбнулся и помахал мальчику нижней левой ручкой.

Грохотун и в самом деле едва не заблудился в лабиринтах, но, к счастью для себя или к несчастью для остальных, вовремя вспомнил план пещер, который он видел на камне. Хотя план был давно разбит, он запечатлелся в фотографической памяти робота.

И теперь, бубня себе что-то под нос, Грохотун с каждым шагом приближался к выходу из подземных лабиринтов. По его подсчетам, не позднее чем через час он должен оказаться на поверхности, открыть люк «Странника», подняться на лифте в навигационную рубку и набрать на дисплее необходимую комбинацию цифр.

В его однозначном воображении планета исчезала в яркой вспышке, а взрыв приводил к смещению орбит всех остальных планет этой системы. Одна из них, сместив траекторию, врезалась в краснеющее светило. Начинался ряд столкновений, и цепочка невиданных по силе «бум!» и «ба-бах!» – это в мечтах Грохотуна закончилось бы тем, что на месте планетарной системы Х-3423 расплылось бы гигантское пятно взрыва.

Впрочем, Деметра и Земля были так далеко, что прошел бы не один год, прежде чем взрыв был бы замечен в телескопах на этих планетах. Да и вряд ли этому взрыву особенно бы удивились: в необъятном и неизмеримом пространстве Вселенной ежегодно гибнет не одна звезда.

Грохотун в предвкушении своего звездного часа торопливо шагал по коридорам лабиринта, равнодушно расплющивая тяжелыми ступнями скользких зубастых храпунов, выползающих на поверхность, как черви после проливного дождя.

– Два-три-семь-восемь-семь-четыре-девять. С интервалом в две секунды после двух первых, – бормотал Грохотун. Он повторял код уничтожения, проверяя, не забыл ли его. Но этого не могло случиться, так как код надежно хранился в информационном контейнере, скрытом у Грохотуна в самом надежном и хорошо защищенном месте его корпуса.

Но вот ход оборвался и возникли ступени, ведущие на поверхность. От того, кто доберется к компьютеру звездолета первым, зависело очень многое. Это были гонки ценою в жизнь.

Время неумолимо торопило стрелки часов. Путешественники поднимались по ступеням, но выхода на поверхность все еще не было. У Андрея и Лависсы ноги буквально отваливались от бесконечного подъема, но ни о какой передышке не могло быть и речи. Минута отдыха сейчас приравнивалась к потерянной жизни.

– В чем дело? Неужели мы так глубоко? – ворчал попугай на копачей. – Признавайтесь, куда вы нас завели?

В слабом свете гнилушки мелькали ступени.

– Эта шахта ведет на поверхность кратчайшим путем, – объяснил Хочуспать. – Если иногда она и петляет, то потому, что скальные породы слишком твердые. Пришлось копать в обход.

Неожиданно вверху блеснуло едва различимое пятнышко синеватого света.

– Ура! – закричал Андрей. – Кажется, мы выбрались!

Но мальчик с удивлением заметил, что радуется он один.

– Выбрались, да не совсем, – пробормотал Баюн.

Андрей посмотрел под ноги и все понял. Ступеньки закончились, а наверх, к звездной ночи, вел узкий, совершенно отвесный тоннель со скользкими стенами.

Друзья огляделись. Они стояли на небольшой круглой площадке, под ногами у них что-то потрескивало. Баюн осветил пол фонариком: он был буквально усыпан костями. Именно они и потрескивали. Костей было множество, самых разных – больших и маленьких, толстых и тонких. Здесь валялись и оскаленные большие черепа, и мелкие косточки каких-то неизвестных животных, вероятно попавших в осклизлый колодец, но так и не выбравшихся наружу по отвесной скользкой стене.