Василиса Опасная. Воздушный наряд пери - Ната Лакомка

Мужчина проговорил что-то на странном языке – вроде как до невозможности коверкал русский.

Тут же подскочил переводчик и озвучил вопрос на нормальном русском, пусть и с акцентом.

– Господин Джабраил спрашивает, кто ваши родители, и не прибегали ли они к какому-либо ритуалу или заклинанию, чтобы вы получили способности класса «Эс»?

Можно было выдохнуть. Этот вопрос мы проговаривали с Ягушевской, и я ответила так, как она мне подсказала:

– Мои родители – птичьи оборотни класса «А». Никаких ритуалов для моего рождения они не предпринимали. И использовали только одну, самую могущественную волшебную силу…

Тут я сделала эффектную паузу, и залюбовалась, как гости «Ивы» подались вперёд, чтобы не пропустить ни слова.

– Силу любви, разумеется, – закончила я.

– Да, разумеется… – пробормотал на чистом русском один из мужчин в первом ряду и криво усмехнулся.

Остальные тоже расслабились, кто-то даже засмеялся, поддерживая шутку. Барбара Збыславовна моргнула мне, показывая, что всё хорошо.

– Номер семь, пожалуйста, – попросил Слободан.

– Господин Ольманс, – представил переводчик того самого мужчину, который прокомментировал мой ответ на русском. – Господин Ольманс интересуется: если не проводились никакие ритуалы, то каким образом получается, что в течение последних трехсот лет в вашей стране рождается уже третья жар-птица, в то время как во всем мире не было выявлено ни одно особи?

Такой вопрос в список Ягушевской не входил, и я послушно уставилась в столешницу. Можно было не предупреждать, что я не должна отвечать на какие-то каверзные вопросы – что ответить про прежних жар-птиц, я понятия не имела. И ответ меня интересовал не меньше, чем господина Ольманса, который не пожелал задавать вопрос на русском, который явно знал. Хотя… может, он вопрос был слишком сложен, а его знания языка недостаточны…

– Вы такие нелепости говорите, господин Ольманс, – ответила Барбара Збыславлвна, а я навострила уши. – Вам прекрасно известно, что появление жар-птицы невозможно предугадать или спрогнозировать. Это всё равно, что угадывать, где в следующий раз заиграет радуга. Мы ещё не обладаем такими глубокими познаниями природы стихий. И в последние триста лет нам просто… везёт.

– Значит, дело в везении? – уточнил кто-то из зала.

– Вопрос внеочередной, но я отвечу, – Ягушевская ослепительно улыбнулась. – Все знают, что жар-птица – существо свободолюбивое, не терпящее никаких ограничений. Возможно, многим также известно – а если нет, то я напомню – что пытаться поймать жар-птицу – безнадежное и гибельное дело. Поймать не получится, но жар-птица сразу улетит. И счастье покинет тот край, откуда она улетела. Возможно, жар-птице лучше в наших краях, потому что мы прикладываем все усилия, чтобы уберечь эту редкую особь от малейшего давления, и здесь ей ни чего не угрожает.

– Намекаете, что мы сами виноваты в том, что жар-птица не хочет появляться нигде, кроме вашей страны? – с сарказмом спросил господин Ольманс.

– Если вы проследите историю рождения огненных птиц во всем мире, – спокойно парировала Ягушевская, – то без труда увидите, что почти в каждом случае власти пытались поймать жар-птицу, чтобы использовать в своих интересах. Вспомним вашу страну, господин Ольманс. 1221 год. Страшнейший пожар при попытке схватить особь сущности «жар-птица». Попытка, напомню, успехом не увенчалась.

Господин Ольманс посмотрел угрюмо, а Ягушевская продолжала:

– А теперь посмотрите на нашу жар-птицу, – она повела рукой в мою сторону. – Девушка ничем не ограничена, не изолирована от общества, обучается вместе с обычными студентами, в том числе и класса «Це». Она прекрасно себя чувствует, изучает свой дар, а мы помогаем ей в этом. Методы нашего института идеально подходят даже для таких исключительных случаев. Терпение, изучение личности студента, постепенное и углубленное развитие дара – вот наш девиз. Хотя, может быть, нам просто везёт, – пошутила она, и несколько секунд в зале стоял взволнованный шепоток.

– Номер тринадцать, прошу вас, – тем временем разрешил очередной вопрос Слободан Будимирович.

– Разрешите уточнить кое-что, госпожа Ягушевская, – из зала поднялась яркая блондинистая дама с кроваво-красными губами. – Вы говорите о свободе, которую предоставляете жар-птицам. А как же история с предшественницей госпожи Красновой? Вы отправили особь класса «Эс» в особую тюрьму.

Я почувствовала, как по виску поползла капля пота. Значит, это правда – то, что говорил Царёв. Предыдущую жар-птицу отправили в Особую тюрьму. Что же такого она натворила?.. Надеюсь, не подожгла пару кабаков?..

– Закон один для всех, – парировала Ягушевская. – При нарушении закона наступает заслуженное наказание. Невзирая на личности. Это – принцип демократического общества.

– Тогда как вам удалось поймать и удерживать столько времени существо, которое разрушает все преграды и отпирает все самые хитрые замки? – последовал новый вопрос от дамы-блондинки.

– Вы нарушаете регламент, госпожа Атталь, – спокойно ответила Барбара Збыславовна. – Но я отвечу. Мы располагаем особыми волшебными приёмами и артефактами, позволяющими влиять даже на суперособей. Это является тайной, охраняемой государством, и я надеюсь, вы простите меня, если я попрошу больше не возвращаться к данному вопросу, так как не смогу дать на него нужного вам ответа.

– Принято, – согласилась белокурая дама и села, что-то быстро застрочив в блокноте.

– Ещё вопросы, пожалуйста, – предложил Слободан. – У нас шесть минут, обратите внимание.

Теперь вопросы посыпались, как горох, но они были простыми, совсем не каверзными. Что ест жар-птица? Чем любит заниматься в свободное время? Легко ли идет учеба? Что кажется самым сложным?

Я отвечала, не особенно задумываясь: учеба идет, хотя каникулы приятнее, нравится заниматься танцами, но сейчас на них остается мало времени, люблю яблоки – всегда любила.

Это заявление вызвало добродушный смех, и Слободан Будимирович тут же вспомнил случай, когда в 1341 году одна из жар-птиц была застигнута царевичем Иваном с поличным. Она залезла в сад на Рузе и воровала там яблоки.

– Как вы смотрите на предложение учебы по обмену? – спросила бойкая черноглазая женщина, и я поняла её вопрос раньше, чем переводчик произнес его по-русски.

– Нет, спасибо, – ответила я заученной фразой, – при любом варианте я предпочла бы продолжить обучение в «Иве». Мне нравится здесь, у меня много друзей, а путешествовать я люблю к бабушке в деревню. Дальние страны меня пока не манят.

– О! Вы знаете итальянский? – восхитилась черноглазая дама. – Этому вас тоже обучили в институте?

Я посмотрела на Ягушевскую, не зная, что ответить. В самом деле – я и не заметила, как заговорила по-итальянски. Знание языка осталось после общения с джанарой… Но как рассказать об этом? И надо ли?..