Неродственные связи - Лина Манило

Я снова снимаю с блокировки телефон, загружаю приложение со списком кафе и ресторанов города, нахожу ближайшее заведение, вбиваю замёрзшими пальцами свой заказ, оформляю самовывоз. Минут пятнадцать и всё будет готово, а я пока прогуляюсь, окончательно в себя приду.

Нет, ну каков урод, а. Из головы не получается выкинуть картинки происшедшего: как Евгеша лапал Алису, как целовал, а она боролась, как кошка. Сейчас, оставшись с собой наедине, могу признаться: я не сразу на него напал. Ждал несколько невыносимо долгих мгновений, старался понять: не по обоюдному ли всё согласию. Малодушно, но я давно уже не наивный парнишка, чтобы верить всему безоговорочно.

Но когда Алиса толкнула Самохина, попыталась освободиться из хватки бывшего, я сорвался с цепи. И теперь мне, чёрт возьми, стыдно, что вообще мог хоть на секунду усомниться в ней.

Ладно, оставлю это только на своей совести и никому никогда не признаюсь. Я обычный человек, на мне нет рыцарских доспехов – могу ошибаться. И буду ошибаться, но сегодня я окончательно понял одно: эта женщина нужна мне. Да, это всё романтичная пурга, но Алиса мне нужна, как воздух, и я не хочу и не могу её потерять. И никому не позволю обидеть её.

– Ваш заказ, пожалуйста, – отвлекает от размышлений симпатичная девушка “на раздаче” и с широкой улыбкой вручает мне пакет, а я ей деньги. Она на мгновение зависает, глядя на мою израненную о зубы Самохина руку, но я быстро прячу её. Не в музее, чтобы так рассматривать меня внимательно.

Внутри всё низкокалорийное, полезное, лёгкое – всё, как любит Алиса. И, честное слово, пусть я совсем не поклонник подобной пищи, сегодня готов потерпеть. Ну чем я не герой?

– Зачем? – хмурится Алиса, когда отдаю ей пакет. – У меня в доме есть еда, зачем тащил?

Пока я шастал туда-сюда, она уже успела переодеться в домашние серые спортивные брюки и светлую футболку, падающую с одного плеча. Тёмные волосы заплетены в косу, а на лице ни грамма макияжа. Такая тёплая и уютная, домашняя.

И этот её наряд возбуждает меня намного сильнее всевозможных откровенных платьев, чулок и вампирически красных губ. Потому что именно такую женщину я хочу видеть в своей квартире, с такой мне хочется проводить вечера.

Пока Алиса шуршит пакетом на кухне и громко восклицает, что столько еды невозможно съесть обычному человеку, я снимаю пальто, разуваюсь. Чувствую себя… счастливым. Честное слово, мне давно не было настолько хорошо и уютно, а о недавних событиях даже вспоминать не хочется.

Во всяком случае, я эту тему больше заводить на собираюсь.

Останавливаюсь в дверях, замираю, любуюсь Алисой, которая расставляет на столе, накрытом шёлковой скатертью, приборы.

– Поговорили? – спрашиваю, а Алиса замирает и напрягается. Я не вижу её лица, но чувствую, что на нём вряд ли улыбка.

– Да, поговорили, – Алиса продолжает вытаскивать из пакета судочки, ставить их в только ей одной понятном порядке и, кажется, больше не хочет об этом говорить. Но это только кажется, потому что продолжает: – Я всё Маше рассказала.

– Всё хорошо?

Подхожу сзади, протягиваю руки и отбираю у Алисы судок с каким-то зелёным салатом. Она не сопротивляется, молчит, ждёт, наверное, чего-то. Но я не знаю, что сказать – мне в такой ситуации быть не приходилось.

– Чем бы ваш разговор ни закончился, всё пройдёт и наладится, – говорю и целую Алису в пахнущую цветами макушку.

– Нет, Маша меня поняла. Сейчас она спит, но… ей, похоже, не очень понравились наши с тобой отношения.

Короткий смешок, а я хмыкаю.

– И что? Бросишь меня теперь?

– Вот ещё, – поводит плечом и оборачивается в мою сторону. – Ты мне пока что слишком нравишься.

– Пока что?

– Ну, ма-ало ли… – взмахивает в воздухе рукой, чертит ею узоры и делает шажок в сторону. – И вообще, давай есть!

Широким жестом Алиса указывает на стул, сама садится на стоящий рядом, а я пододвигаю выделенный мне ещё ближе к ней.

– Болит? – хмурится и берёт мою руку в свои. Разбитые костяшки затянулись тонкой коркой, но всё ещё ноют.

– Немного, – пожимаю плечами, а Алиса резко поднимается, роется в каком-то шкафчике, пыхтит едва слышно и наконец извлекает наружу аптечку. – Ой, да само заживёт, прекращай.

Но Алиса решительно качает головой, отодвигает в сторону свою тарелку, освобождает место на столе и тянет на себя мою руку. Сейчас с ней невозможно спорить, да мне и не хочется. Хочется просто сидеть, наслаждаться её заботой и ни о чём не думать.

А всё остальное подождёт.

Почти до самого утра мы разговариваем, а потом засыпаем в комнате Алисы, переплетаемся руками и ногами, врастаем друг в друга. И неважным становится всё, что за пределами комнаты. Всё, что было до и будет после.

Встреча с заказчиком – мужчиной лет сорока в молодцеватой кожанке – проходит на редкость сложно. Тяжело, когда люди не хотят слышать ничего ни о нормах строительства, ни о санитарно-бытовых условиях, ни о должных расстояниях между постройками. Вообще ни о чём. Ну вот нужна ему баня вот именно в этом месте, хоть об стенку голову разбей. А ещё ему наплевать, у кого из соседей перестанет течь вода из кранов, потому что вот именно тут нужно вырыть пруд, напустить туда лебедей – глядите, какой эстет, – а то, что тут проходят поселковые коммуникации… ну, с кем не бывает? Барин изъявил желание лебедей кормить и кости парить, кто ж ему право имеет запретить?

За годы архитектурной практики я повидал достаточно подобных товарищей, у которых есть только их мнение, а второе неправильное. Но попадаются особенно упёртые экземпляры, от которых буквально тошнит.

Когда от моего терпения остаются жалкие ошмётки, а до встречи с детективом всего лишь час, мужик хмурится, обещает подумать, забирает с собой приблизительный, мной набросанный, план и наконец-то уходит. Кажется, больше не вернётся, но я рад пожертвовать неплохим доходом от возни с ним для сохранности собственных нервов и покоя. Пусть другого идиота ищет, который свою задницу согласится подставлять и проверяющим органам башлять – мне репутация дороже. Когда за спиной нет влиятельных родственников, а макушку не прикрывает от невзгод большая волосатая лапа, приходится быть осторожным и рассудительным.

Стоит захлопнуться двери в крошечную переговорную, я срываюсь с места, оставляю без внимания разложенные на столе бумаги, нажимаю кнопку на пульте управления мультимедийной системой, выключаю проектор и выхожу в коридор. На сегодня работа окончена, я по пути к выходу отпускаю своих немногочисленных подчинённых до завтра и несусь в сторону парковки. Чёрт, в последний раз я так в двадцать торопился и то на свидание.

Велик соблазн позвонить Алисе, но она сейчас занята – точно это знаю. Да и у самого нет времени вести долгие нежные разговоры, но минутку, чтобы отправить пустяковое сообщение нахожу.