Игорь. Корень рода - Юлия Гнатюк

Видя, что погибнут все, оставшийся в живых тысяцкий Молога закричал из последних сил, приказывая уходить. Новгородцы, исполняя повеление, пробились к кораблям, разя перепуганных от неожиданного прорыва охранников булгар, стерегущих лодьи урусов, заставляя их в страхе прыгать в воду. Не более пяти сотен воинов избежали смерти, уйдя на лодиях из Булгара.

Остальные полегли в жесточайшей схватке.

– Как звали сего батыра? – вопросил хан у Бырака, воины которого с трудом сняли с коня и уложили на землю закованное в блестящее железо тело могучего предводителя русов. Бырак кивнул приближённым, те засуетились. Потом притащили одного из немногих оставшихся в живых урусов. Тот был ранен в горло, хрипел и не мог говорить. Услышав, чего добивается от него булгарский хан, молодой рыжий норманн усмехнулся последней страшной улыбкой, больше похожей на оскал, потом, беря пальцем кровь, сочащуюся из горла, написал на своей левой руке «Дух Вотана». После чего испустил дух. Булгары столпились вокруг, один, немного знавший словенский язык, прочитал написанное, только наоборот, как читают арабы. Не все буквы были хорошо видны.

– Худ…Анатыш…

– Худ Анатыш! Худ Анатыш! – повторили сотни голосов странное имя батыра, более похожее на имя их хана.

Хан Алмыш в знак особого благоволения выдал Худа бершудскому беку, и Бырак повесил его на дереве возле своей ставки на реке Дяу-Шир со словами: «Послужи о, храбрейший, нашему Богу Тэнгри, и пусть он возродит тебя вновь уже на нашей земле!».

Душа Руяра прямо из последней схватки воспарила к небесному Ирию золотистым яйцом. Посланец Свентовида – могучий небесный Орёл – не успел ещё сопроводить душу жреца-воина в чертоги Бога Прави и Яви, как на его пути стал Бозкурт – посланник Великого Тенгри. На земле Орёл без труда смог бы улететь вместе с невесомой душой ярого воина, но в Нави нет тверди и нет неба.

Синий волк оскалился, взъерошив свой крепкий загривок.

– Это душа воина, который всю жизнь истово и до последнего вздоха служил Свентовиду, он никогда не был тюрком и не сражался во имя Пославшего тебя! – шумно взмахнул могучими крылами Орёл, пытаясь отогнать Волка.

– Он не был тюрком, но он настоящий воин, которого мой народ одолел силой Великого Тенгри, так что по праву победителя его душа принадлежит нам, она должна вновь родиться среди тюрков. Там, на земле, дерево, на котором был повешен этот батыр, уже объявлено священным, а хан назвал его именем своего новорождённого сына. Тюркские мужчины будут приходить к священному древу просить о победе в грядущих сражениях и укреплении их воинского духа и силы, а тюркские женщины, привязывая к ветвям цветную ленту, будут молить его послать удачу сыну или мужу в дальнем опасном походе. Это наша добыча, – вновь грозно оскалился Бозкурт. – Говоришь, Орёл, что батыр всю жизнь служил Свентовиду? Посмотри сюда! – Волк высоко подпрыгнул или подлетел и описал большое коло в пространстве. Когда он снова встал на лапы, в коло, только что обозначенном прыжком Бозкурта, появилось видение, как в Новой Ладоге могучий богатырь с рукой на перевязи договаривается с князем Руси Новгородской Олегом Вещим о поступлении в княжескую дружину. – Ты слышал, Орёл, батыр сам сказал, что ранее не мог приехать, потому что был связан клятвой служить Свентовиду при его храме, а теперь он волен делать, что хочет, – огрызнулся волк, стараясь оттеснить посланника Свентовида от души воина. Волк присел для прыжка, а Орёл уже нацелил свой загнутый железный клюв для удара в темя Синего Волка…

Хриплое карканье, прозвучавшее как насмешка, раздалось рядом сразу с двух противоположных сторон. Противники, уже готовые вступить в драку, узрели двух воронов с иссиня-чёрными, зловеще переливающимися перьями.

– Эй, вы, чего спор затеяли из-за того, что вам не принадлежит? – прокаркал один из них. – Разве не знаете, что жертва, которая убита, принадлежит Хугину, который есть Разум Великого Одина, а которая повешена, – мне, Мунину, как Памяти Великого Одина. Так что прочь оба, а мы сами доставим душу нашему Повелителю Мёртвых!

– Это вы, питающиеся падалью, проваливайте в свою землю и там лакомьтесь хоть убитыми, хоть повешенными! – зарычал Бозкурт.

– Не с вашими чёрными клювами покушаться на бессмертную душу Отважного Героя, – поддержал своего противника Орёл. – Проваливайте отсюда!

Но наглые вороны и не думали «проваливать».

– Он по праву носил имя Дух Вотана и предводительствовал над норманнами, в том числе и викингами, душа этого настоящего берсерка должна находиться в воинстве Великого Одина! – прокаркали они почти хором.

И тогда Орёл бросился на одного из них, с ходу намереваясь ударить в чёрную блестящую, будто из воронёного железа, голову. Но ворон в прыжке выставил вперёд сильные лапы, и они сплелись, вцепившись друг в друга когтями и хлопая огромными крыльями. Второй ворон почти сразу же набросился на волка, стараясь попасть ему своим клювом в глаз. Волк зарычал и попытался схватить ворона за когтистую лапу… Всё завертелось и заклокотало, полетели в стороны орлиные и вороньи перья, синяя волчья шерсть. Схватка была отчаянной. В яви они бы уже убили друг друга, но в нави нет жизни и смерти в земном понимании. Они, то растворялись, то снова сгущали свои образы, перевоплощаясь и перетекая, увеличиваясь до огромных размеров и уменьшаясь до невозможной малости. Вокруг тоже всё менялось и пульсировало, – свет, темень, яркие вспышки, непроницаемый туман и звёздные скопления возникали, менялись и исчезали без следа.

Вдруг пространство вокруг перестало меняться, всё неожиданно застыло, словно схваченное моментальным морозом. Посланники опомнились, огляделись и увидели, что души, ради которой они так отчаянно сражались, больше нет, только редкие золотистые искорки вспыхивали там, где совсем недавно находилось заветное Вместилище Души. Все четверо растеряно переглянулись.

– Это кто тут устроил побоище, достойное мира Яви? – прогрохотал могучий глас. – Забыли, что здесь души обитают, а не русы, тюрки, норманны или кто иной. Кто знает наперёд, в какой земной род придёт душа в следующий раз? Настоящие герои чтимы у всех народов.

– А где же душа батыра? – несмело вопросили почти одновременно Орёл и Бозкурт, только вороны промолчали, поняв, чей глас они слышат.

– Она с душами тех, кого любила в земной жизни, и кто любил её, и этому ни вы, ни даже я не можем противиться, – уже спокойно пророкотал глас.

Посланники переглянулись и отправились по своим мирам, не ведая, удастся ли когда-либо ещё встретиться, ведь такие случаи, как сегодня, в мире богов и духов происходят чрезвычайно редко.

Лета 6421 (913)

Сказать, что на душе князя Игоря было тяжко, это ничего не сказать. Холодный и по-осеннему заунывно-долгий, уже несколько дней подряд льющий дождь не мог отвлечь от чёрных дум. Жилистое тело князя в промокшей одежде застыло вместе с холодной и пустой душой, в которой невероятно противной желчью растеклась горечь поражения, отравляя душу и мысли. Тело онемело и почти не ощущалось, казалось, если сейчас острым ножом резануть руку, то и боли не почувствуется. Когда вдали обрисовались очертания Киева-града, стало ещё горше. Дождь прекратился и прояснил до последней мелочи небосклон. Из-за поредевших туч вышло златокудрое светило, быстро согревая воздух и озябших воинов, подсушивая одежду и ветрила. Упрямая память, как нарочно, разворошила воспоминания про цветистые паруса на лодьях дядьки Ольга, когда те возвращались из победного похода на Царьград.