Хамелеон 3 - Константин Николаевич Буланов

в 330 л. с., уже удачно обкатали на этих самых «Ворошиловцах» и танках ПТ-1, добившись установленных военным заказчиком 250 часов работы до капремонта. Сказались, как заложенные изначально гораздо бо́льшие запасы прочности конструкции чисто танкового двигателя по сравнению с В-2, который также пытались пристроить в авиацию, так и меньшая степень сжатия с мощностью при примерно равном объеме мотора, отчего проблема пробоя прокладок головки блока цилиндров, постоянно преследовавшей В-2, не возникло вовсе. В Д-300 с итоговыми нагрузками, пусть и на пределе своей прочности, но справлялись-таки прокладки из меди, повсеместно принятие в двигателестроении. Не пришлось тратить годы на поиск и последующие испытания новых материалов, что привело к гораздо более скорому приемлемому итоговому результату. Благо и на «Челябинском тракторном заводе», наконец, вышел на рабочую мощность единственный в стране цех изготовления топливной аппаратуры для дизельных двигателей, где на малюсеньких и сверхточных станочках было впору трудиться исключительно прирожденным ювелирам. И всё вместе это привело к тому, что на ХПЗ уже в августе месяце планировали запускать В-4 в серию на собственном двигательном производстве, в современное обустройство которого дирекция завода, самым активным образом поддержанная центральным комитетом партии УССР, вбухала огромные валютные средства.

— Вот и мне интересно, откуда я эту информацию взял, — едва слышно пробубнил себе под нос Александр, прежде чем вновь уделить внимание представшему его взгляду мотору. — Так ты говоришь Д-300? — задал он риторический вопрос. — И какая у него моща, да и все прочие характеристики?

— Изначально, как ты мог бы понять по названию, проектировали на 300 лошадей. Но на испытательном стенде первый же образец, который ты сейчас имеешь счастье лицезреть установленным в танке, выдал 320. А на тех, что вот-вот пойдут в серию, на пару миллиметров расточили цилиндры и довели до 330, чтобы сравняться по мощности с подобным мотором «Заурер», на который и выдали приказ ориентироваться. Чтоб, значит, не хуже сделали. Габаритами же он плюс-минус с авиационный М-17. Вес — 1200 килограмм. Объем — почти 36 литров. Ресурс, как обещают, — 250 моточасов. Бед с ним, конечно, было много. Особенно с распредвалами и системой смазки, не говоря уже о топливной аппаратуре. Но двигателисты ХПЗ, с помощью инженеров НАТИ, ЦНИДИ[3] и УНИИДВС, навалившись совместно, справились. За что им всем честь и слава. Тогда как мы, увы, ничем помочь не смогли. Всё же, стоит признать, что моторы — это не наш профиль. Но кто бы меня слушал!

— И как скоро ты сможешь поставить подобный мотор в свой Т-111? — переварив в мозгу полученную информацию, Геркан мотнул головой в сторону покоившегося по соседству танка.

— В середине августа обещали прислать парочку моторов из первой предсерийной партии, — не сильно обрадовал, но и не огорчил визитера своим ответом Семён. — Я, конечно, в своё время пытался добыть один из опытных. Но харьковские товарищи уперлись рогом и не дали ни одного до полного завершения испытаний. Так что раньше конца сентября даже не мечтай увидеть мой танк с новым пламенным сердцем в действии.

— Это три месяца, стало быть, — замначальника АБТУ задумчиво побарабанил пальцами по броне танка, на котором до сих пор стоял. — Как раз успеешь и торсионную подвеску на свой Т-111 прикрутить. Как думаешь?

— Издеваешься? — едва не задохнулся от возмущения Гинзбург. — Да там же тогда вообще всё внутри танка переделывать придется!

— Не придется, — тут же отмахнулся Геркан. — Ты для проведения тестов покуда пусти торсионы с наружной части танка — под днищем, — предложил он тот же вариант, что, согласно его воспоминаниям о будущем, применялся специалистами Кировского завода на «ходовой лаборатории» выполненной из танка Т-28 при создании тяжелого танка СМК[4]. — Тогда переделки будут минимальными, да и обратно на балансирную подвеску сможешь легко перевести свою машину, ежели что пойдет не так. Зато разом два нововведения опробуешь!

— Хм. А ты знаешь. Может чего и получится, — бросил Семён задумчивый взгляд на своё детище, уже прикидывая в уме, как оно может быть реализовано в металле.

— Конечно, получится! — улыбнувшись, одобрительно хлопнул приятеля по плечу Александр, прежде чем начать сползать с танка обратно на землю. — Главное, чтобы желание имелось!

— И фонды! — тут же вставил свои немаловажные 5 копеек ушлый представитель завода. — А то собственные средства предприятия я как раз эти три месяца и буду выбивать ан все твои пожелания. Всё же своими силами мы торсионы не сделаем. Придется на Кировский завод обращаться. А там нас не очень-то любят после того, как их танковое конструкторское бюро переподчинили нам, с чем местные, естественно, не согласились и всячески сопротивляются нашему внешнему управлению. Особенно после назначения новым главным конструктором Жореса Котина.

— Как же мне надоели все эти интриги, — тяжело и устало вздохнул Геркан, которому уже совсем скоро предстояла командировка в Нижний Новгород в гости к Грабину, с трудом отбивающемуся от «помощи» подмосковных и ленинградских «коллег-конкурентов» в деле производства своей пушки Ф-22, и после ещё тяжелая беседа с московскими двигателистами из НАТИ и ЗИС-а, которые вместо оказания взаимопомощи, всячески топили друг друга в плане проектирования и продвижения в производство нового автомобильного мотора. — И как ты только умудряешься оставаться спокойным во всей этой кухне? А, Семён?

— Привык, — лишь пожал плечами в ответ Гинзбург. — Это ты, то здесь, то там, то проектируешь танки, то воюешь на них. Меняешь обстановку и вид деятельности из года в год. Потому тебе ныне и тяжело вновь вливаться в процесс. Учитывая же количество подросшей и набравшейся какого-никакого опыта, не говоря уже о наглости, «молодежи», ты вернулся совсем не в те конструкторские дебри, из которых некогда ушел в войска. Сам вспомни, насколько зубастой «молодежью» являлись мы с тобой еще лет семь назад! И как мы «рычали» на «стариков»-инженеров еще царской школы. Нынче же подросшая смена скалит зубы уже на нас с тобой в целях занять место под Солнцем. Такова жизнь.

— Да ты философ, — грустно усмехнулся Алесандр, поняв из слов собеседника, что дальше будет только хуже, но с этим надо просто жить и радоваться тому, что вообще живешь. Причем, живешь на свободе! — Может в твоих закромах найдется ещё, чем порадовать старого друга? А то пока всё кормишь одними перспективами.

— А и найдется, пожалуй, — поразмыслив, указал рукой Гинзбург на прикрытый