Книга о Бланш и Мари - Пер Улов Энквист

Она знала, что это произойдет, и была готова.

Начало церемонии давалось ей с трудом, а потом все сделалось так, как должно было быть. Требовалось несколько минут, самым страшным для Бланш было появление в дверях, когда гул смолкал и все взгляды обращались к ней, к той, о ком столько говорили, к знаменитости! к медиуму! К той, что звалась Бланш и обладала странной чарующей красотой. К королеве истеричек! Которая у них на глазах могла превращаться в женщину с множеством лиц и становиться Бланш-2, Бланш-3 и Бланш-12, подтверждая их тайное подозрение, что не только эта женщина, но и все остальные были многоликими. И что нечто, подспудно пугающее всех и существующее вне их контроля! совершенно бесконтрольно! сейчас, может быть, удастся усмирить или сделать научно объяснимым.

У него был красивый голос.

Потом ассистент прикоснулся к истерогенной точке, но не на спине, как сказал Шарко, а под левой грудью. Для Бланш это не имело значения.

Она была готова, она уже отправилась.

Ей предстоит идти через лиственный лес, ей снова будет пятнадцать лет, и настанут те решающие весна и лето. Всегда во второй половине дня.

Лиственные деревья.

Я иду, я уже иду, скоро лес расступится, и она будет пробираться к берегу реки, а там ее будет ждать юноша, который, увидев, как она выходит из-за деревьев, скажет, что она — бабочка, сбежавшая с небес, поскольку это самое прекрасное, что можно сказать. Поэтому он так и скажет.

Она закрыла глаза, вошла в тоническую фазу и отправилась через лес.

Ей снова удалось сбежать. Лес. Вода. Сквозь деревья она увидела его и остановилась: все как должно было быть. Совершенно правильно. Закатав брюки до колен, он стоял босиком в нескольких метрах от берега, спиной к ней, и смотрел на текущую воду. Она вышла из леса. На берегу никого. Только они, так и должно было быть. 15.12: Бланш-2 подвергается эксперименту в больнице Сальпетриер и именуется Вит, между тем она — бабочка, сбежавшая с небес; на часах 15.17, и она кричит юноше, тот оборачивается и улыбается.

Она пришла вовремя. Юноша, почти мужчина, стоит и улыбается ей. 15.18.

Когда они впервые повстречались в деревне, она подумала, что он очень милый и так приятно смеется, а он сказал, что напишет ей стихи, и однажды весной действительно пришел со стихотворением. Написанным на листке бумаги, на обратной стороне списка покупок, и так красиво начинавшимся. Она навсегда запомнила первую строфу:

Ты, словно бабочка, сбежавшая с небес,

где вечность превратилась в скуку,

играешь со мной. И крыльями машешь,

немного с опаской.

Но мне известно, кто ты есть. Божья бабочка,

в маске[46].

Божья бабочка, в маске. Это — Бланш. Этим можно жить всю жизнь, думала она много позже.

Потом он много раз говорил ей, что она — сбежавшая с небес бабочка. И что она в маске. Слова «в маске» были так прекрасны. Они означали, что она может спрятаться, внутри самой себя. Потом они стали встречаться на берегу. Он приходил первым и ждал ее. Все было красиво и чисто, главное, чисто. Поэтому она и выходила к нему, когда дикие звери собирались в Сальпетриер и разглядывали ее, прежде чем впиться в нее глазами. Как сейчас.

Листва. Вода. 15.22.

Она пробирается сквозь листву и выходит на берег, сознавая, что она — бабочка, в маске. Она сказала юноше, уже почти взрослому, как и она, что ему едва ли можно к ней прикасаться, ведь с бабочкой надо обращаться осторожно. Поэтому все было так красиво и чисто. Чистота была очень важна. Вот лес и листва уже остаются позади, она выходит на берег реки и кричит ему. Он оборачивается и идет к ней навстречу, а она ждет его на берегу.

15.24. Она садится в траву, у самой реки.

Он загорелый, и она знает, что у него мягкая кожа и что на него можно положиться, а это главное. Как вы могли наблюдать, еще минуту назад пациентка была совершенно неподвижна, и неподвижность наступила очень быстро, что весьма необычно, но вам не следует делать поспешных выводов, поскольку каждый пациент обладает индивидуальным рисунком, — наступление конечной фазы, напоминающей делирий, не обычно, но вполне возможно, типичными же являются как раз не традиционные рисунки, а именно необычные, и поэтому необходимо — и юноша какое-то мгновение стоит перед ней совершенно неподвижно и смотрит на нее. Его загорелое тело обнажено до пояса, она знает, что ему пятнадцать лет, как и ей самой, но про себя она называет его мальчиком.

Каждый раз одно и то же. 15.26.

Она пробирается сквозь листву и видит воду, потом подходит к реке, а он стоит в воде, оборачивается, улыбается и идет ей навстречу.

Они лежат рядом в траве.

Очень осторожно он расстегивает на ней блузку, снимает и кладет рядом. Он касается ее груди тыльной стороной ладони. Во время их встреч всегда происходит одно и то же: ему разрешается ласкать ее, ей разрешается ласкать его, и все. И в этом, она знала, заключалось все самое высокое и чистое, ничто не могло подняться выше. Всегда будет вторая половина дня и косые лучи солнца. Солнце будет заходить в листву и полное теней будет, не обжигая, обвивать их своими лучами на берегу реки. У мальчика нет имени. Прикоснись ко мне, говорит она, но не больше. Тебе нельзя идти до конца, этого достаточно.

15.38. Это происходит именно сейчас. Как и должно происходить.

Осторожно. Рука юноши скользит по ее груди, а она проводит рукой по его спине, и это так приятно. Когда солнце садится, становится слышен звук бьющейся о прибрежные камни воды. Над ними словно бы возникает стеклянный свод, и он говорит: делай все, что хочешь. И она делает — ласкает его рукой там, где ей хочется, — и спрашивает: тебе приятно? Да, отвечает он, когда-нибудь мы дойдем до конца, ведь правда?

Она не отвечает. Она пробралась сквозь лес и листву, решительно, как бабочка, сбежавшая, но сознающая свою цель. Она чувствует себя в полной безопасности, ощущая, что ее лоно становится теплым и что в этой теплоте нет абсолютно ничего страшного. Мы делаем, что хотим, и однажды, говорит она, однажды мы дойдем до конца. Она прикасается к нему, а он лежит возле нее, теперь уже совершенно обнаженный, и весь сжимается, точно в судорогах, а потом лежит спокойно, глядя прямо в небо. Вот оттуда ты и сбежала, говорит он, что ты хочешь, чтобы я сделал? Делай, говорит она, то, что можно делать с бабочкой, сбежавшей с небес, где вечность превратилась в скуку, и играющей с тобой. Немного с опаской, говорит он.

Но мне известно, кто ты есть. Божья бабочка, в маске.

Да, говорит она. Осторожно. Осторожно.

Уже почти сумерки, и это прекрасно, и ей вообще не хочется просыпаться, давайте однократно приложим пресс к нескольким истерогенным точкам. С овариальным прессом можно повременить. Как вы видите, мой ассистент решительно, но не безболезненно, надавливает на точки в овариальной области. Обратите внимание на выражение боли, которое возникает внезапно и безо всяких физиологических оснований. Пациенты часто издают патетические возгласы вроде: Мама, я боюсь! Обратите внимание на эмоциональную вспышку, посмотрите на дугу, если мы допустим продолжение, могут возникнуть травмы, заметьте, наступает внезапное спокойствие, почти решимость, и казавшаяся безнадежной контрактура исчезает.