Варяжская сага - Борис Корниенко

– Свет!

– Что? – не понял Ансгар.

– Свет заслоняешь! Отодвинься!

На плече у Агнара проступила капелька крови, и Херинг тут же аккуратно убрал ее тряпицей.

– Уйди! Мешаешь!

Ансгар отошел в сторонку. Странный все-таки этот Херинг. Разговаривает всегда отдельными словами. Да это и разговором-то не назовешь. Подумав так, Ансгар пошел к Брунольву – поинтересоваться, как идет рыбалка, потом немного повалялся в теньке, потом перекинулся парой слов с Ульваром. Было, как обычно, скучно до тошноты. Но тут объявился Агнар и с довольной улыбкой продемонстрировал плечо, на котором красовался родовой сокол.

– Ну что, брат? Здорово? Давай и ты себе такой сделаешь? Чтоб видно было, что мы из одного рода. Да не упрямься ты! – наседал Агнар, видя, что его младший брат воротит нос, – один остался с кожей, как у ребенка.

Это сравнение не понравилось Ансгару, он считал себя если не зрелым мужем, то, во всяком случае, взрослым. На его счету уже была жизнь одного человека. И Ансгар направил свои шаги к Херингу.

– Чего? – неприветливо прохрипел Херинг.

Ансгар усилием воли прогнал желание тут же развернуться и уйти и попросил:

– Сделай мне тоже рисунок.

– Какой?

Еще мгновение назад Ансгар думал, что попросит сделать такого же сокола, как у старшего брата, но тут ему в голову пришла новая мысль:

– Я хочу, чтобы ты нанес мне на плечо руны.

Херинг удивленно посмотрел на него:

– Знаешь руны?

– Знаю, какие хочу, – уточнил Ансгар.

– Какие же?

– Отала, Маннар, Ансур, Кауна, Райду, Турисас, – сами собой всплыли в памяти слова, услышанные от Брюнгерды в памятную ночь на Черном холме.

– Почему эти? – не отставал Херинг.

– В них заключена моя судьба, – нехотя признал Ансгар.

Херинг нахмурился, запустил пальцы в свои седые лохмы, почесал затылок.

– Дом человека богами повержен, бежал к турсам. Так, что ли? – предположил он.

– Нет, мне по-другому объяснили эти руны, – удивляясь не столько тому, что Херинг разбирается в рунах, сколько тому, что тот произнес так много слов за один раз, ответил Ансгар.

– Твое дело! – махнул рукой Херинг. – Дай подумать.

Он присел и стал пальцем с длинным скрюченным ногтем вычерчивать что-то на земле. Ансгар сел было рядом, но Херинг показал рукой:

– Иди! Завтра.

Завтра так завтра, подумал Ансгар и с чистой совестью пошел чего-нибудь перехватить. На другой день утром он уже был у Херинга. Когда игла в первый раз вошла под кожу, Ансгар дернулся.

– Сиди тихо! – как всегда немногословно, рек Херинг.

Плечо как будто раз за разом жалило насекомое – иногда комар, тогда было ничего, а иногда и пчела, и тогда Ансгар морщился, но больше не дергался. Он прикрыл глаза и попытался занять голову какими-нибудь посторонними мыслями. Почему-то вспомнилась Рунфрида – ее длинные золотистые волосы, большие ярко-голубые глаза, алые губы. Он представил, как целует эти губы. Какие они? Должно быть, мягкие, нежные. Теперь уже не узнать. А ведь осенью ей должно было исполниться четырнадцать лет, и тогда можно было бы идти к старому Видбьёрну, свататься к его дочери. Рунфрида! Где ты? Что стало с тобой? Ансгара кольнуло запоздалое чувство вины – может, стоило все-таки попытаться найти ее, отбить у свеев? Тогда можно было бы махнуть на все остальное рукой, уйти в глубь леса, где их никто не стал бы искать, срубить там избу и жить вдвоем. Днем выходить на охоту, а ночью… а ночью ласкать Рунфриду. Ансгар попытался представить себе, как кладет ей руку на живот, потом поднимает руку выше, к грудям. Или, может быть, ниже? Нет, ни разу не пробовав, как можно это себе представить? Ансгар беспокойно заерзал.

– Не рыпайся! – рыкнул Херинг. Он был полностью сосредоточен на своей работе. Ансгар решил, чтобы не мешать ему, подумать о чем-нибудь другом. Вот, к примеру, раньше он как-то не догадывался, что руны можно трактовать по-разному, но то, как их прочел Херинг, Ансгару совсем не понравилось. Неужели это и есть его судьба – позорно бежать из разрушенного врагом дома и скрываться в стране турсов, то есть на востоке, здесь, в Остерланде? Правда, по словам Херинга выходило, будто дом его разрушили боги-асы, но это можно было объяснить так, что боги позволили совершиться злодеянию или даже сами наслали свеев в наказание за какой-то проступок. Но какой? И чей? Мог ли, скажем, отец сотворить нечто такое, за что его ждала столь суровая расплата? Нет, отец был лучшим из рожденных в Мидгарде! Может, как раз это и послужило причиной? Ансгар зажмурился сильнее, прогоняя пошедшие в ложном направлении мысли. Нет, ну откуда Херингу знать верное объяснение рун? Это же не он тогда на Черном холме вдыхал дым-дурман. «Лишившись наследства, смертный муж станет равен богам; с раной на сердце предстоит долгий путь к черным вратам», – так и только так должно звучать пророчество!

Ансгар приоткрыл один глаз и посмотрел на свое плечо. Кожу испещрили черные точки, кое-где уже слившиеся в линии, но общего рисунка понять пока было нельзя. Херинг только начал, и предстояло еще очень долго сидеть, прежде чем работа будет завершена. Только часа через три Херинг наконец проворчал: «Готово» и тут же потерял всякий интерес и к Ансгару, и к рисунку на его плече. Почти до самого локтя вдоль предплечья теперь тянулись острые, колючие знаки-руны, переплетенные орнаментом в виде травы. Смотрелось красиво, но непонятно. Интересно, Херинг ничего не перепутал? Те ли это руны? Подошел Агнар.

– Это еще что такое? А где сокол?

– Я захотел руны, – немного смущаясь, ответил Ансгар.

– Какие еще руны? – Но тут до него, кажется, дошло. – Ах, вон оно что! Ну, дело твое. Только как ты этими рунами будешь врага пугать? Вот у меня сокол, у Ульвара волк – сразу все понятно. А у тебя каракули какие-то.

Тут Агнар получил легкий подзатыльник от невесть каким образом оказавшегося рядом Барга.

– Сам ты каракули. Это священные руны, знаки, открытые Одину, когда он впервые испил меда поэзии. В них заключены великие силы, и негоже шутить над ними. Дай-ка, Младший, я посмотрю. – И Барг, ухватив Ансгара за локоть, поднял его руку повыше.

– Отала, Маннар, Ансур, Кауна, Райду, Турисас, – медленно произнес Барг, дав Ансгару возможность убедиться, что Херинг сделал все правильно. – Не все из этих рун несут добро. Зачем ты нанес их на свое тело, Младший?

– Чтобы всегда помнить.

– Они что-то для тебя значат?

– Да.

К удивлению Ансгара, Барг не стал его больше расспрашивать, а только поцокал языком и пошел по своим делам.

* * *

Между тем Бильд вспомнил о своей давней затее и снова привлек Ансгара к воинским упражнениям, чему Барг не только не препятствовал, но и привел их в пример другим. Через несколько дней уже все дренги усиленно махали мечами, топорами и копьями, причем некоторые настолько увлеклись, что появились раненые. Дело чуть не дошло до драки, так что Баргу пришлось всех унимать и пригрозить, что, как малым детям, даст им деревянное оружие.