📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгТриллерыОсенний призрак - Монс Каллентофт

Осенний призрак - Монс Каллентофт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 105
Перейти на страницу:

Наконец Малин добирается до колонки в старом номере «Веканс афферар». Довольно смело. С намеками на то, что Йохен Гольдман собственноручно расправлялся с людьми, стоящими у него на пути, что его партнеры по бизнесу пропадали бесследно. Статья заканчивается выводом о том, что все это только сплетни и слухи, что такие мифы живут и развиваются за счет слухов.

Малин берет бумажку с номером телефона, предположительно Гольдмана. Кивает Харри по другую сторону стола.

— Попробую поговорить с человеком-тенью.

Вальдемар Экенберг барабанит пальцами по столу в переполненном зале заседаний. Трогает пальцами мобильный, закуривает сигарету, не спросив разрешения у новой коллеги Ловисы Сегерберг. Но та позволяет ему курить, продолжая с невозмутимым видом читать какую-то сводку, обнаруженную в одной из черных папок.

— Одну за одной? — спрашивает Юхан.

— Ничего страшного, — успокаивает его Вальдемар, — к тому же я начинаю бросать курить.

— Там, в здании суда, как будто есть ресторан.

— Он закрыт по субботам. Но, я видел, в «Лукуллусе» скидки на булочки. Может, мне прихватить пару папок и перебраться туда?

Юхан улыбается. Качает головой.

— Ты такой хитрый? Мы должны оставаться здесь все трое, Вальдемар. Так что, черт возьми, продолжай.

— Ты знаешь, я дурею без табака.

— Так попроси у кого-нибудь!

— Черт, что здесь за воздух!

— Может, потому, что вы здесь курите? — подает голос Ловиса.

— Иди, — разрешает Юхан. — Только успокойся, Вальдемар. Успокойся.

— Я только куплю сигарет, — ухмыляется Вальдемар.

В первый раз было занято. Со второй попытки после четвертого сигнала Малин отвечает гнусавый, немного хриплый голос:

— Йохен. С кем я говорю?

Голос с Тенерифе. Где чистое небо, солнце, бриз и никакого дождя.

— Меня зовут Малин Форс. Я инспектор криминальной полиции в Линчёпинге. Могу я задать вам несколько вопросов?

Тишина.

Малин было думает, что он положил трубку, однако спустя некоторое время слышит покашливание и смех:

— Я общаюсь с представителями власти через своего адвоката. Он может с вами связаться?

Бабка за дедку. Дедка за репку.

«Ты хочешь поиграть со мной? — думает Малин. — Ведь так?»

— Именно о нем я и хотела поговорить, о вашем адвокате Йерри Петерссоне, представлявшем…

— Я знаю, что случилось с Йерри, — перебивает ее Гольдман. — Я читаю газеты даже здесь, Малин.

«И у тебя хорошие связи», — добавляет Малин про себя.

— И вы знаете, о чем я хочу с вами поговорить?

— Я весь внимание.

— В ночь с четверга на пятницу вы были на Тенерифе?

Йохен Гольдман смеется. Малин знает, что это банальный вопрос, но она должна задать его, и лучше сделать это сразу.

— Я был здесь. Это могут подтвердить десять человек. Вы, вероятно, полагаете, что я приложил к этому делу руку?

— В данном случае мы ничего не полагаем.

— Или вы думаете, что мы в чем-то разошлись с Йерри, и я послал киллера, чтобы отомстить ему? Я сейчас лопну от смеха, вы должны меня понять.

— Ни на что подобное я не намекала, однако то, что вы говорите, интересно.

Снова тишина в трубке.

«Польсти ему, — говорит себе Малин. — Польсти, может, тогда он станет сговорчивее».

— У вас, наверное, завидный дом там, на Тенерифе?

Опять молчание. Словно Гольдман озирает свои владения, бассейн и море. Малин опасается, не почувствовал ли он угрозы в ее словах.

— Не жалуюсь. Может, вы хотите приехать ко мне? Окунуться в бассейн. Я слышал, вы любите плавать.

— Откуда вы меня знаете?

— Из статьи об убийстве в «Свенска дагбладет». Читал в Гугле. И потом, разве не все любят плавать? Вы, наверное, отлично смотритесь в купальнике.

Малин чувствует странную притягательную силу в его голосе.

— Итак, вы не ссорились с Йерри Петерссоном? — задает она следующий вопрос.

— Нет. Вы должны уяснить себе, что в течение многих лет он был единственным, кто помогал мне, играя на моей стороне. Конечно, я хорошо платил ему за это, но всегда мог на него положиться, рассчитывать на его поддержку. Я считаю, точнее, считал его своим лучшим другом.

— И когда же вы перестали так считать? Сейчас или раньше?

— Что вы имеете в виду, Малин? Сейчас, сейчас.

— Тогда примите мои соболезнования, — говорит Малин. — Вы приедете на похороны?

— Когда это будет?

— Точная дата еще не назначена.

— Он был моим другом, — повторяет Йохен Гольдман. — Но мне некогда оплакивать его. Не в моей привычке жить прошлым.

— Можете ли вы назвать кого-нибудь, у кого были основания так поступить с Йерри Петерссоном? Кого-нибудь, о ком, по вашему мнению, нам следовало бы знать?

— Я не лезу в чужие дела, — отвечает Йохен и спустя некоторое время спрашивает: — Что-нибудь еще?

— Нет, — отвечает Малин.

В трубке снова становится тихо, а над ее головой начинает мерцать люминесцентная лампа, словно посылая азбукой Морзе привет из прошлого.

Один из твоих лучших друзей, Йохен?

Что ты знаешь о дружбе и верности?

Ничего.

А что знаю я сам?

Не так много, должен признаться, но я уверен в одном, я понял это уже после первой нашей встречи: не хотел бы я быть одним из тех, в ком ты разочаровался.

Меня сразу потянуло к тебе. Я должен был представлять твои интересы в одном судебном деле о причинении телесных повреждений. Тогда один из сотрудников фирмы получил инфаркт. И я понял, что хотел бы находиться вблизи тебя, греться в лучах твоей еврейской наглости, твоей дерзости. Казалось, ты показывал средний палец всем, кто оказался у тебя на пути, независимо от того, кем они были.

Но дружба, Йохен?

Что ж…

Возможно, ты был единственным человеком из тех, кого я встретил за последние годы, кто наводил на меня страх.

Мы с тобой были — а в твоем случае так оно есть до сих пор — из тех, кто не придает дружбе ни малейшего значения. Что мы, бабы или гомики?

Твой цинизм. Твои связи.

Мы были одинаково умны. Но под конец ты меня как будто перехитрил. Или это я тебя перехитрил? Наши с тобой души поедали друг друга. Одна подкрадывалась к другой, отражала в себе ее достоинства и недостатки и делала их своими. Такая дружба была у нас с тобой. Может, это самая редкая разновидность дружбы — дружба равных, поэтому она такая хрупкая. Зачем так крепко держаться за кого-то, если тебе в принципе нечего терять?

1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 105
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?