Шоколадный паж - Анна Данилова

– А как же я?

– Я любила тебя… И… его. Я раздваивалась, мне было очень трудно…

– И поэтому ты его убила? Чтобы больше не раздваиваться?

– Я его убила, но не в прямом смысле… Лева, Сергей застрелился. Сам. Таким образом он дал мне свободу. Он устал. И я устала. И тогда он принял решение уйти.

– Расскажи мне, что произошло в тот день, и ответь мне на главный вопрос: зачем ты позвонила в милицию и призналась в убийстве?

Но Валентина не успела ответить. Раздался телефонный звонок. Она с удивлением взглянула на Леву: кто мог ему позвонить сюда, в гостиницу?

– Это Руденко, больше некому, – ответил он на ее немой вопрос. И шепотом добавил: – Следователь… Это он вел дело твоего мужа.

И уже в полный голос:

– Да, Слава, это я, слушаю… Минутку, записываю… – Кайтанов достал ручку, блокнот и принялся что-то быстро писать. – Вот спасибо. Нет, я к ней не ездил. Но я нашел Валентину, она сейчас у меня. Мы еще не успели с ней обо всем поговорить, но у меня есть кое-какие новости. И самая главная: сегодня утром кто-то, какой-то мужчина пытался проникнуть в ее квартиру, да, в ту, адрес которой вы мне дали… Но она была с тем парнем, Иудой, вернее, он как раз поднимался к ней по лестнице и тут увидел мужчину, который хотел открыть ее дверь… Тот человек выстрелил в Иуду, ранил в плечо… Нет, я не знаю, где пуля, а Иуду мы только что отправили в Москву… Если хотите найти пулю, то вам следует поехать по тому адресу и поискать ее на лестничной площадке… Слава, он объявился, не так ли?.. Мы сейчас обсудим с ней этот вопрос. И если она сможет, то мы соберем всех сегодня же вечером. Еще раз спасибо за адреса и телефоны. Я позвоню…

Он положил трубку и посмотрел на Валентину. Приподнявшись на локте, она молча выдержала его долгий пронзительный взгляд и так и не опустила глаз.

– Я не боюсь тебя, Кайтанов… Как не боюсь остаться одна. Я понимаю, что ты не видишь теперь во мне прежней Валентины, верной и порядочной женщины, на которую ты всегда мог положиться… Но я такая, какая есть. Я не могла отказать Либину в любви и ласке после тех страданий, которые выпали на его долю. Ведь он был моим мужем…

– Об этом потом, – словно очнулся от своих тяжелых мыслей Лева и тряхнул головой. – Ты уже поняла, наверно, что я приехал сюда не только потому, что вычислил, где ты можешь находиться, но и для того, чтобы выяснить, кто убил ту девицу-домработницу.

– Зачем это тебе?

– У меня такое чувство, что, пока настоящий убийца на свободе, тебе грозит опасность.

– А тебе не все равно, что со мной будет после того, как ты улетишь в свою Москву? И какое дело этому убийце до меня? Что я такого знаю о нем?

– А разве Либин тебе ничего не рассказал? Разве ты даже не догадываешься, кто бы это мог быть?

– Я знаю только одно – Сергей не убивал. Хотя… Эта история с Верой… Дело в том, что Вера, подружка Любы, шантажировала Николаиди… Имеется даже одна фотография… Послушай, Лева, а что тебе вообще известно о том, как и где была убита эта Люба Горохова?

Кайтанов рассказал ей все, что узнал от Руденко.

– Так ты ничего не знаешь… Ведь ее труп утром на следующий день нашел в стенном шкафу Николаиди… Он же вызвал всех, кто у него был вечером, в том числе и Сергея, и устроил им форменный допрос… Люба была убита именно у него в квартире и в тот вечер, когда они все играли в преферанс. Поэтому-то, чтобы не ломать себе жизни (а ведь никто из них так и не признался в том, что Люба погибла от его руки или в присутствии одного из них), они и решили отвезти труп в лес и закопать. Николаиди поставил им условие: все должны были появиться у него поздно ночью и принять участие в этом ужасном деле… Он сам купил на рынке какие-то черные шапки, сделал в них прорези для глаз, и ночью все пятеро погрузили труп Любы в багажник машины и увезли в лес, где и закопали… Работали в перчатках, так что следов на лопатах не было… Но Николаиди совершил колоссальную ошибку: он забыл убрать с полки в прихожей связку Любиных ключей, которую и увидела Вера… Она пришла к Николаиди, чтобы спросить, не знает ли он, где ее подружка. Тот сказал, что не знает, но она увидела за его спиной эти ключи… И она поняла, что Люба, если бы была жива, ни за что не оставила бы их у Николаиди. Короче, Вера заподозрила его, пришла ночью к его дому уже с фотоаппаратом и сняла их всех на пленку… Прислала один снимок и…

– Она шантажировала их?

– Да. Каждый месяц все пятеро должны были скидываться по двести долларов. – Валентина ловила себя на мысли, что словно слышит сейчас голос Либина, рассказывающего ей это.

– И что? Скидывались? Платили?

– Да, она получала бы до сих пор свою тысячу, если бы труп Любы не нашли какие-то велосипедисты в лесу, под Марксом… А раз нашелся труп, значит, завели уголовное дело…

– Но ведь и сама Вера пропала.

– Значит, тот, у кого не было возможности платить каждый месяц двести баксов… убил ее? Ты думаешь, это Либин? Да, он, возможно, больше всех противился тому, чтобы платить этой дряни такие большие деньги, потому что у нас их действительно не было, но он ее не убивал…

– Выходит, что его подставили дважды: и с Любой, и с Верой…

– Значит, Ирина действовала по просьбе настоящего убийцы, который и Любу убил, и потом – Веру…

– А ты хотя бы знаешь, как была убита Люба?

– Кажется, задушена…

– В том-то все и дело, что ее, вполне возможно, никто и не убивал… – И Кайтанов рассказал ей, отчего погибла Горохова.

– Аппендицит? Ударилась головой? Ну что ж, теперь мне понятно, почему тот, в присутствии которого она умерла, до последнего не хотел признаваться в этом даже своим близким друзьям… Он не считал себя убийцей. Он не хотел ее убивать. Даже напротив, он, скорее всего, испытывал к Любе влечение… Скорее всего, этот мужчина, немного выпив и возбудившись, попытался обнять ее где-нибудь в спальне или даже на кухне… Одно неловкое движение – и Люба, предположим, оказывается на полу… Мужчина наваливается на нее, внутри ее живота лопается этот… Да, вот уж влипли так влипли… со своим преферансом… Какая нелепая смерть. Николаиди… Где они сейчас? Мне показалось, что Руденко дал тебе какие-то телефоны…

– Да. Краснова, Гуртового, Николаиди, Игудина… Я хотел предложить тебе обзвонить их всех, а вдруг кто-то приехал из Греции или из Израиля? Словом, попробуй своим нежным голоском попросить их собраться вместе, чтобы…

– …чтобы помянуть Сергея? Я понимаю… А ведь его там, в Москве, похоронят, наверное, как собаку…

Она сказала то, что давно уже ей не давало покоя и в сознании укладывалось в несколько кадров из формановского «Амадеуса»: дождь на пустынном кладбище, узкий гроб с выдвижным дном и летящее в глубокую яму закутанное в саван тело, которое, рухнув на полуистлевшие грязные и мокрые коконы покоящихся под ним остальных мертвецов, по-немецки чинно будут присыпаны белым порошком – хлоркой или дустом …