Скальпель - Вячеслав Воронов

На некоторое время воцарилась тишина. Наши взгляды были прикованы к неподвижному телу. Наконец Сергей, недоуменно взглянув на вазу, словно это она была виновата в произошедшем, водрузил её на стол.

— Вот черт… Сам виноват. Ох, и упертая ж скотина! Ничего, мы добились своего.

— Чего добились? — с отчаянием в голосе, не в силах отдышаться, вымолвил я. — Ты ж убил его…

— Денег добились. Вот они, — он вытащил из кармана джинсов перетянутую резинкой толстую пачку долларов. — Хорошо заныкал, жлоб, еле я нашёл…

— Как ты так быстро нашёл? И где?

— Уметь надо. В кладовке, представь себе. Сколько здесь, интересно? Ну-ка, ну-ка…

Он снял резинку и принялся считать, а я округлившимися глазами поглядывал то на него, то на деньги, то на лежавшего без движения Ивана, и никак не мог отдышаться. Лицо мое пылало, и, поддавшись внезапно нахлынувшей слабости, я уселся на диван и откинул голову.

— Э-э, руками поменьше тут трогай, — бросил Серега, — отпечатков не оставляй. И так придется вытирать весь дом… Что у нас тут? Всего двадцать две штуки, с копейками. Такое хозяйство развел, производство наладил… и двадцать штук всего в заначке! Пользу он людям приносит, по дешевке все продает… Где ж польза людям, нам то есть? А может, ещё где тайничок есть?

Он цепким взглядом окинул комнату — словно руками ощупал мебель, все потаенные пыльные закутки, где можно было спрятать деньги, и уже сделал шаг, собираясь искать, как тут в дверях появилась Света. Когда она осознала, что произошло, то вскрикнула, прикрыв рот ладонью, попятилась было, но через мгновение поспешила к Ивану и склонилась над ним.

— Вы что, убили его?

Серега, смешно засеменив, с выражением нездорового восторга подкрался к ней.

— Светка, смотри, вот деньги! Вот что твой жлоб прятал от тебя, не давал, смотри — это ведь сама жизнь! Настоящая, безудержная… что только хочешь!.. Как мы гульнем с тобой на эти деньги! А дом, производство, барахло всякое… ведь мы ж не будем его прятать и зажимать, как он, а используем для жизни, Свет-ка!.. Ну, иди ко мне, иди сюда… да брось ты его, он уже прошедший этап, темный, мрачный этап твоей жизни!

Он хотел ее обнять, но она отстранилась. Тогда он обхватил ее за плечи и с неожиданной энергией повалил на ковер.

— Давай, Светка, давай сейчас, рядом с ним… Что может быть символичнее? Новая жизнь, любовь рядом с поверженным старым, рядом с тем, что уже… сгнило!

— Уйди! Уйди, я прошу тебя! Ты совсем с ума сошел… ты пьяный! Уйди, иначе я молчать не буду! — закричала она, но Серегу это только раззадорило. Рассыпав брызнувшие зеленью купюры по ковру, он принялся развязывать пояс ее халата и, несмотря на сопротивление, задрал полы.

— Светка, это наши деньги… посмотри, сколько денег!

— Вообще-то это мои деньги, — монотонно проговорил я, медленно подымаясь с дивана. Выпроставшись, некоторое время я стоял неподвижно, безвольно свесив руки вдоль туловища, и апатично глядел куда-то вдаль.

— А-а, хватит на всех, — оптимистично заявил Серега.

— Пошел вон, дурак! — закричала Света. Сергей ослабил нажим, умерил пыл, обнял ее икру и ласково прильнул к ней щекой.

— Ох, Светулечка, — застонал он сладострастно, — как я могу уйти от тебя, ты что… Я ж умру без тебя… Ты ж мой цветочек, ты ж моя лапочка…

На некоторое время они, обессиленные, застыли без движения.

— А денег большая часть мне положена… — изменившимся вдруг голосом, с непререкаемой интонацией, пробормотал Серега. — Мне и Светке, конечно, — он нежно погладил ее икру. — Сколько я могу голодный ходить? Разрываешься тут для тебя, ты сам ни черта не хочешь, тащить тебя на веревке… А потом — его это деньги!

— Это мои деньги, Серега… Ты знаешь, мне сына надо спасать… Ты мне помогал, да… Оставь ее.

— Как я могу оставить ее! Ах, эта плоть, это наслаждение, Светка, я не могу без тебя! Ну, перестань сопротивляться, сними трусики, я вопьюсь туда зубами!

Он переместился с икры на бедро, время от времени прикладываясь к ноге вожделенно выпяченными губами. Глаза его горели, волосы были взъерошены, из горла вылетали стоны, ахи и охи. Света дергала ногами и ругалась матом, но он крепко обхватил ее бёдра и носом уткнулся в причинное место, едва укрытое полами халата; уже был виден треугольник трусиков. Стоны его превратились в завывания, тело содрогалось, глаза блестели, словно эта плоть представлялась ему чем-то жизненно важным, как глоток воды умиравшему в раскаленной пустыне. Как будто возможность прильнуть к ней, этой плоти, ощупать всю до миллиметра, войти в нее составляло единственный смысл жизни, единственное и последнее наслаждение. Он уже не применял грубой силы, не изливал явной агрессии, а соединял напор с показной нежностью, выплескивал дикую страсть неандертальца, женщинам зачастую приятную. Она уже не сопротивлялась с такой энергией, как поначалу.

Тем временем мой взгляд обрел ясность, пятерней я стёр капли пота со лба. Опустив глаза к полу, где по ковру были рассыпаны сотенные купюры, я сгорбился, как огородник на участке, и принялся собирать их.

— Иди сюда, дурак… брось ты деньги, потом соберем! — вещал Сергей, не в силах оторваться от женских ног. — Оставь, говорю, их, они наши со Светкой… Иди, помоги мне, возьми ее… Ты что, не хочешь… как ты можешь не хотеть! Иди, говорю, ведь что тебе было сказано… Будь хозяином жизни, в конце концов! Я ж помочь тебе хочу, балбес…

— Уйди, уйди, сволочь! — диким голосом заорала Света.

Бросив безумный взгляд на меня, Серега отвернулся и с новыми силами, уже грубее, занялся женщиной, пытался снять с неё трусики, вознамерившись добиться своего. Кинув краем глаза — не следят ли за мной, — я решительно подошел к столу и взял все ту же вазу. Быстро шагнул я к извивавшейся на полу парочке и с коротким замахом опустил свое орудие на голову Сергея. После этого я замер, присматриваясь и прислушиваясь, как автомеханик прислушивается к работающему мотору — помогло ли вмешательство, или следует предпринять еще что-нибудь. Сергей обмяк, навалившись на ноги Светы.

Ступая мягко и осторожно, я вернулся к столу, поставил на него вазу, после чего подсобрал все до одной остававшиеся на ковре купюры. Перегнув их пополам и тщательно умостив в переднем кармане джинсов, из заднего я вынул носовой платок, вернулся к вазе и аккуратно, методически протер каждый сантиметр рельефной поверхности. Закончив с вазой, я вытер дверную ручку, лихорадочно вспоминая, до чего еще дотрагивался, тер и тер с упорством добросовестной домохозяйки. Пройдя мимо Светы, которая столкнула с себя бесчувственного Сергея, но все так же лежала, тяжело дыша, я вошел в спальню, вытер все и там, чего могла касаться моя рука.

— Слушай, ты извини, — проговорил я тихо, вернувшись через пару минут в гостиную. — Этот дурак… я не ожидал от него такого.

Света уже стояла на коленях подле Ивана и пыталась нащупать на его шее пульс.

— Господи, живой он хоть… Или это мой пульс отдает в пальцы?… Да нет же, живой. Помоги мне!