Дочь лжеца - Меган Кули Петерсон

Боюсь действий отца, если он проведает, что я раскрыла тайну. Боюсь, что теперь я осквернена и не гожусь для посвящения. Боюсь реакции Каса.

Боюсь испортить эту ночь.

Так что остаток фильма мы досматриваем молча, обнимая друг друга. Черно-белые зомби врываются на ферму и убивают всех обитателей. Я вспоминаю об убежище от радиоактивных осадков и предупреждениях отца насчет ядерной войны. Внезапно возникает ощущение, что все мы находимся внутри фермерского домика, а Внешний мир сжимает вокруг нас кольцо из ходячих мертвецов.

Все те ночи, проведенные в дозоре на старых аттракционах, в наблюдении за каждым листом, каждой темной тенью, подготовили меня к этому моменту. Я ничего не упущу. Буду бдительной.

Никто не может заставить меня забыть наставления отца.

Прошло уже несколько дней с тех пор, как соседская девочка написала мое имя на стекле. Я неотрывно слежу за домом напротив. Существует лишь вселенная, созданная моим разумом: окно и возможность снова увидеть незнакомку.

Когда наступает утро, сознание начинает угасать.

Темно. В доме царит тишина. Все спят. Единственный звук исходит от моей кровати, где похрапывает Дейзи.

Но я жду. И наблюдаю.

В конце концов роговица глаз пересыхает от редкого моргания, и я решаю ненадолго отлучиться в туалет.

Когда я возвращаюсь на наблюдательный пост, то замечаю в окне напротив чью-то тень и тут же сбегаю по ступенькам и выскальзываю за дверь еще до того, как успеваю сообразить, насколько это может быть опасным.

Ворота по-прежнему закрыты, так что я крадусь вдоль забора, словно призрак, бесплотная и бесшумная.

Отверстие в доске находится на том же месте, что и раньше. Я заглядываю в щель, но на этот раз с другой стороны никого нет.

Я налегаю на забор всем телом и чувствую, как он прогибается. У самого основания он уже начал подгнивать, весь почернел от земли и влаги. Пинаю здоровой ногой деревяшки, и одна из них ломается.

Совсем легко.

Еще несколько ударов – и мне удается расширить отверстие настолько, что можно в него пролезть. Зарываясь пальцами в землю, я наполовину проползаю, наполовину протискиваюсь в дыру, затем встаю, отряхиваю грязь с одежды и осматриваюсь по сторонам.

Газон у соседей засох. На поверхности современного бассейна плавают скрюченные листья. Плетеное кресло лежит перевернутым. На мертвой траве разбросаны пустые стаканы. Рядом валяется книга в мягком переплете с намокшими страницами.

Стеклянная дверь на веранде приоткрыта, и я крадусь по направлению к ней, стараясь ступать бесшумно. Из глубины дома доносится кошачье мяуканье.

– Пайпер? – раздается голос прямо у меня за спиной. – Это ты?

Я медленно оборачиваюсь.

Передо мной стоит темноволосая, кареглазая и смуглая девочка в желтом платье. В руках у нее мерцает красным огонек сигареты.

– У тебя все в порядке? – спрашивает соседка. – Для гостей сейчас поздновато, знаешь ли.

– Это ты махала мне из окна? – не отвечая, перебиваю я, едва в состоянии выговорить хоть слово. Голова кружится от усталости.

– Ага. – Собеседница протягивает мне руку: – Я Холидей.

Я неуверенно пожимаю ее ладонь. Моя собственная вспотела, да и от меня самой наверняка дурно пахнет, так как я по-прежнему не моюсь.

– Пайпер. Но ты и так это знаешь. – Почти уверена, что в моем голосе слышится подозрение. Мне нужна помощь, но можно ли доверять новой знакомой?

– Точняк. Ты единственная девчонка моего возраста в округе, вот и хотелось с тобой встретиться. Но ты почти никогда не выходишь из дома, вот я и написала твое имя на окне. Прости, стремновато получилось. – Она указывает на мой деротационный сапог. – А это что за фигня?

– Сломала лодыжку.

– Как?!

– Пыталась сбежать с приема у психиатра.

– Гонишь! Что, серьезно? – Холидей расплывается в улыбке, бросая сигарету и наступая на нее ногой в черном ботинке. Затем приглаживает заплетенные в мелкие косички волосы. – А зачем вломилась ко мне во двор? Да еще так поздно? Не то чтобы я жаловалась… Все равно бессонница одолела.

– Не знаю. – Я принимаюсь грызть ноготь, но вспоминаю материнские упреки и отдергиваю руку. – Ты же сама меня пригласила.

– Без базара, – едва заметно улыбается собеседница. – Ну и лады, я рада наконец познакомиться. Как тебе живется у Джинни? Скоро она тебя отпустит в школу?

– Откуда ты знаешь ее имя? – Я слышу, как в ушах отдается гулкое сердцебиение, и делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

– Да мы соседи уже фиг знает сколько! Я живу здесь с детства.

– А мы раньше не встречались? – никак не удается отделаться от ощущения, что мне давно знакомы глаза и голос Холидей. – Мне кажется, мы уже виделись.

– Ну, мы типа дружили. Когда были еще маленькими.

– В каком возрасте? – спрашиваю я, перебирая в уме лица людей, с которыми общалась, и места, которые посетила. Холидей не обнаруживаю.

– Да в детстве. В первом классе. Давным-давно уже. Ты меня вообще не помнишь?

– Нет. А я… я раньше бывала в этом доме?

Холидей кивает и подбирает перевернутое плетеное кресло.

– Закурить хочешь?

– Подожди, ты сказала… – В голове вертятся сотни вопросов, но вместо них я произношу: – Я не курю.

Нужно поинтересоваться, можно ли пройти через ее дом к дороге и бежать. Но без плана и без денег далеко мне не уйти.

А еще я пока не уверена, насколько безопасно просить новую знакомую о помощи.

– Ну и правильно, – комментирует она, зажигая вторую сигарету. – Сама все хочу завязать. Родаки прикончат, если застукают. Но это я так нервишки успокаиваю – или мне так кажется. Записалась в этом полугодии на кучу продвинутых курсов и очень плохо сплю.

– Меня тоже бессонница мучает.

– Парочка полуночников, значит? Пожалуй, это неплохое основание для дружбы. – Холидей улыбается, но затем бросает взгляд через плечо и ругается, поспешно выкидывая сигарету: – Дерьмо, Джинни у забора. Мне пора. – Соседка вбегает в дом, закрывает дверь веранды и задергивает шторы.

– Подожди! – восклицаю я, но слишком поздно.

Новая знакомая уже исчезла.

Женщина стоит с другой стороны забора возле проделанного отверстия, так что видны одни ноги.

– Пайпер! – окликает она. – Ты там?

Я протискиваюсь обратно через дыру.

– Пайпер? – недоверчиво выдыхает Джинни и тут же набрасывается: – Что ты забыла у соседей во дворе, да еще посреди ночи? – Раньше она никогда еще не повышала голос. – О чем ты только думала? Ты напугала меня до полусмерти!