Последние бои люфтваффе. 54-я истребительная эскадра на Западном фронте. 1944-1945 - Вилли Хейлман

Они значительно превосходили устаревшие «Тайфуны», и бой продолжался лишь несколько минут. Дортенман, оставшись выше своей эскадрильи, с большим волнением наблюдал за его результатами. Без потерь с нашей стороны были сбиты четырнадцать «Тайфунов».

Было невероятно грустно, что эти истребители танков атакованы в Рождество. Они действовали на этом участке фронта с 16 декабря, когда началось наступление, и самолетами, остановившими немецкие танки, были именно «Тайфуны».

В том же районе находились эскадрильи Ме-109. Мы хорошо слышали их по радио.

Крик «Индейцы!» предупредил нас о появлении «Тандерболтов». Осторожно. Наша цель должна была быть внизу слева.

Но все еще ничего не было видно. Выполняя широкий разворот, мы внезапно попали в плотный туман, стелившийся над землей на небольшой высоте. Прямо перед нашими машинами возник огненный барьер из разрывов зенитных снарядов. Оказалось, что мы летели над некими сильно защищенными позициями. Крумп, лейтенант из Ахена, и Прагер, который уже несколько дней командовал 10-й эскадрильей, были вынуждены пролететь со своими «Фокке-Вуль-фами» сквозь стену огня. Пока остальные следили за небом, две эскадрильи в течение десяти минут опорожняли свой боекомплект на войска союзников внизу. Каждая достойная цель была «разбита».

Я с 9-й эскадрильей барражировал сверху. Гряда облаков ограничивала видимость. Казалось, что кабину окутывают влажные серые гигантские покрывала.

В эфир вышла наземная радиостанция. Это был передовой полевой пост связи с самолетами, вероятно действующий из танка и призывавший помощь. Их атаковали с малой высоты приблизительно восемьдесят «Мустангов», которые шли тремя волнами.

Я бросил взгляд на карту, прикрепленную к левому предплечью. Это должно быть вот здесь.

Все, Вайсс со своими парнями уже начал атаку.

Он был расторопным. Там внизу мы видели роящиеся пестрые, зеленовато-коричневые, самолеты.

– Вайсс – всем эскадрильям. Поочередно. Атакуем!

Крумп пошел вниз, и двадцать самолетов парами последовали за ним.

Позади него двигался Дортенман со своими парнями.

Как всегда бывает в воздушных боях, тот, кто заходит на своего противника сверху, имеет преимущество. «Мустанги» не имели сверху никаких самолетов прикрытия, которые бы вели наблюдение за воздушным пространством. Они заплатили за эту безответственность и были полностью дезорганизованы.

Командир группы со своими самолетами снова набрал высоту, и, пока я прикрывал их сверху, Вайсс и его пилоты спикировали на дюжину «Мустангов», которые пытались ускользнуть.

– Хейлман, давай по-быстрому, – послышался юношеский голос Зибе. – Наши маленькие друзья пробуют уйти.

– Слишком поздно, Курт, – бросил я нетерпеливо.

«Фокке-Вульфы» уже были на хвосте у беглецов.

Очереди разноцветных трассеров. Стройные истребители с их прямоугольными воздухозаборниками радиаторов, похожими на рыбьи челюсти, закувыркались в воздухе. Американцы защищались, выполняя сумасшедшие фигуры высшего пилотажа, но все же не могли стряхнуть немцев. Один «Фокке-Вульф», начав захватывавшую дух горку, потерял скорость, и, свалившись в штопор, стал падать вниз. Я с тревогой смотрел на пикирующий самолет. Это была желтая «девятка». Фельдфебель Дехлерс из берлинского Вильмерсдорфа.[175] Машина была слишком низко, чтобы успеть набрать необходимую скорость. Облако пламени поднялось в воздух, подтвердив мои опасения.

Затем в мой прицел попал «Мустанг», спасавшийся от двух «Фокке-Вульфов». Не более чем с 50 метров я вколотил смертоносный свинец в его узкий фюзеляж. Пламя забило струей, и «Мустанг» взорвался, превратившись в огненный шар. Я съежился в кабине, поскольку мимо меня засвистели обломки уничтоженного «Мустанга».

Моя эскадрилья сбила по крайней мере семь «Мустангов», прежде чем Вайсс отдал приказ собираться. Настало время для обратного полета, потому что в начале боя некоторые пилоты сбросили свои дополнительные баки и теперь должны были экономить топливо, если хотели добраться до дому.

Подобное некачественное планирование было верным признаком недееспособности Верховного командования, аэродромы располагались от района боевых действий на расстоянии двух с половиной – трех часов полета, что позволяло находиться над линией фронта лишь полчаса.

Уже в самом начале полета над бассейнами Мюнстера и Рура часть истребителей вовлекалась в ожесточенные воздушные бои и, таким образом, никогда не добиралась до линии фронта, потому что после сброса дополнительных баков уже не имела достаточного запаса топлива.

Геринг действительно вел свою собственную войну.

Пятью днями позже летчики-истребители точно узнали, почему их отправили на северо-запад.

Доктор Хертель, старший метеоролог, сделал свой доклад. Пилоты ворчали и просили Хертеля оставить их в покое.

Погода была очень мрачной. Видимость была лишь 20 метров, и никто не мог сказать, где кончалось небо и начиналась земля.

Тем утром нас разбудили как обычно. В первых лучах света мы не смогли разглядеть через окна ничего, кроме молочной завесы тумана. Радостные, мы вернулись обратно в кровати и натянули на голову одеяла. Мы проспали почти до полудня.

А затем пришел приказ быть в готовности, несмотря на невозможность взлета в таком плотном тумане, стелившемся над землей.

Синоптик нервно крутил свои очки в желтой роговой оправе, пока сообщал нам прогноз погоды. «Туман над землей локальный. Он рассеется в пределах часа».

Пилоты поморщились. Если туман не рассеялся к полудню, то было 99 процентов вероятности, что он останется и далее.

– Сообщается о снежных бурях над Руром. Вы можете обогнуть их, поскольку станции в Рейнланде сообщают о благоприятной летной погоде. Они дают облачность в один балл – небо полностью затянуто облаками, нижняя кромка облачности между 180 и 460 метрами. Верхняя – на 1850 метрах.

«Это бессмысленно при наших проклятых „ящиках“», – думали пилоты.

– Дальше летные условия становятся более благоприятными. Погода улучшается. Над Эйфелем видимость уже между тремя и шестью километрами. Над целью же вы попадете в полосу прекрасной погоды. Нижняя кромка облачности на 900 метрах, с разрывами.

Затем последовали данные о скорости ветра, барометрическом давлении и т. д. Доктор Хертель относился к своей работе очень серьезно.

Командир группы провел инструктаж, и пилоты направились к своим самолетам, на которых ругающиеся замерзшие механики уже прогревали двигатели.

Дортенман, Крумп, Прагер и я сопровождали командира группы к месту, где Кикс разбил свой штаб.

Гауптман Функ, офицер разведки, только что положил трубку телефона.

– Они сегодня совершенно чокнулись, – сказал он вновь прибывшим. – Они только что спросили, в десятый раз за последние три четверти часа, можем ли мы взлететь. Очевидно, эти кретины не знают, что мы сидим в сплошном гороховом супе. Хертель подтвердит, что я говорю.